Дом у Марата был большим и просторным, особенно комната Иришки и Влада, детей Марата и Оли, где мне и пришлось обосноваться до тех пор, пока Николай все не уладит. Детишки были рады, что я буду жить с ними. Они же дети и очень меня любили, как и я их. Наверное, именно они, их детская и чистая любовь ко мне не дали мне свихнуться мне окончательно. Мне нравилось проводить с ними время, с ними я забыла про взрослую и жестокую жизнь и погружалась в мир детства, где могла тоже почувствовать себя маленькой и беззащитной. Детишки приняли меня за свою, так же как Оля и Марат. Надо было признать, что теперь действительно они мне семья…
Коля быстро все сделал и даже взял билеты. Все было готово к отправке меня в Америку, город Нью-Йорк. Пребывание в стране мое длилось всего три месяца. Таков был обозначен срок лечения врачом. Потом я должна была вернуться в Россию.
Марина позвонила мне вечером и сообщила, что наш с Колей рейс рано утром. Вещи мои были готовы уже давно, я их почти и не распаковывала… Собирая свою сумочку, я обнаружила фотографию родителей. Это была глупая фотография, но одна из моих любимых. От неё веяло такой любовью, весельем и просто душевной теплотой, что я её всегда наудачу носила в сумочке в паспорте. На ней был изображен праздник восьмое марта. Кадр получился смешным. Выпившая мама не удержалась и перед камерой упала на пол, смеясь при этом от души. Папа застыл на фото тоже с неестественной улыбкой и бокалом шампанского, а я еще, будучи счастливым человеком, запрокинула голову назад от смеха. Глупая фотка действительно, но сейчас она для меня была, как напоминанием о моей прошлой счастливой жизни. Мне вдруг неимоверно захотелось поехать в наш дом, просто попрощаться. Я уже знала, что из Америки я вернусь другой, и тяжелым воспоминаниям в моей новой жизни не будет места…
Оля насторожилась и не хотела меня отпускать в нашу квартиру, но я её пообещала, что я держу себя в руках. Я сильная, я справлюсь, но с прошлым нужно было попрощаться. Она отпустила меня, при этом сказав, что будет звонить мне и проверять, как я там. Я, молча, кивнула и отправилась в московскую квартиру. Я распорядилась, чтобы все папины и мамины вещи раздали добрым людям, соседям, в память о доброй чете Ковалевых. Может, кому-то они принесут счастья, нежели своим хозяевам. Некоторые кухонные принадлежности и мебель Марат распродал, а деньги вложил на мою сберегательную книжку. Я разрешила часть мебели сувениров оставить семье Тарановых на память, а драгоценности мамы забрала Оля. Мне ничего не было нужно, что напоминало бы о них, даже фото Оля спрятала к себе в шкафы, выбрасывать не стала.
Так что, приехала я в абсолютно пустую квартиру… Здесь было темно и так чуждо теперь. Хозяева квартиры еще не нашли новых жильцов, так что квартира пустовала. Я побродила по комнатам и стала глупо улыбаться сквозь душившие меня слезы. Мой мозг стал снова рисовать мне картины, но теперь из прошлого. Мы прожили здесь немного, но здесь было все… Как я только приехала сюда, как впервые радовалась моим успехам, познакомилась с дядей кумиром и стала знаменитой. Как мы с родителями отмечали праздники в кругу друзей и как плакали вместе с мамой, когда мне было плохо… Как мы с папой играли в карты на желание и как просто по вечерам сидели все втроем на диване, закутавшись в плед, попивали горячий чай с лимоном и смотрели фильмы, с любовью и теплом прижавшись, друг к другу…
Всего этого теперь нет, и никогда больше не будет. Одни лишь серые стены остались здесь в память о счастливой семье Ковалевых. Я вошла в мамину и папину спальню и больше не смогла себя сдерживать. Я зажалась в угол и заплакала. Кто-то плачет от обиды, кто-то от физической боли, кто-то от душевной… На тот момент я не знала, от чего слезы мои хлынули рекой, но сдерживать я их не могла и не хотела. Нужно было выплакать всю эту боль, горечь утраты и обиду на судьбу, чтобы оставить все это здесь, а не везти с собой в Америку.
Не спорю мне больно, каждая клеточка моего тела источала соленые слезы, а душа кричала внутри нечеловечьим голосом. Я осталась одна, просто одна… Никто не заменит мне моих родителей, которых я так любила. Весь мир мне теперь казался маленькой пустой комнатой, где я кричу, а меня никто не слышит… В комнате пустой, где я была просто ОДНА… Одна…
Глава девятая:
«Учиться жить заново»
Я вошла в огромный аэропорт совершенно другой страны намного отличающейся от России. Это был Нью-Йорк, крупнейший город в США. Я ни разу здесь не была, но всегда мечтала побывать хоть разок в этом замечательном городе. Только не предполагала, что окажусь здесь совершенно не для туристической цели. Мне предстояло здесь жить три месяца вдали от родины и друзей, проходя лечение в неврологическом диспансере. Николай находился здесь, как рыба в воде, нежели я. Другая страна, другие нравы, английский язык. Мне стало даже страшно, но Коля меня успокоил.