То ли охотники почувствовали излучаемую им энергетику, то ли просто решили проверить — не отстал ли их спутник, но оба как по команде обернулись.
- Тяжёлый Домкрат, верно!? - ухмыльнувшись, бросил Зяма. - Но ты парень жилистый. Справишься!
- А почему бы вам не помочь? - рыкнул Макс. - Сами-то налегке...
- Вон уже «Обитель» видна, - бросил Зяма. - Да и тебе не помешает вкусить прелестей «Зоны». Может задуматься заставит, глядишь соберёшь манатки и свалишь отсюда пока не поздно.
- Суки! - едва слышно процедил Воробьёв. - Я не из тех, кто бросает затею даже не начав.
2
Мокрый от пота, уставший как собака, Воробьёв с трудом втащил Лёху в ворота базы и бросил его под высоким раскидистым клёном.
- На-ка, освежись! - протягивая бутылку с водой, сказал караульный. - Что с парнем?
Макс присосался к пластиковой бутылке и от души напился. Пил с жадностью, пока в животе не забулькало.
- Крыша поехала, - отозвался Воробьёв. - В остальном здоров как бык, хоть в оглобли запрягай.
- Ха! Видал я таких быков, - бросил охранник. - Это только с виду здоровяк, но если двинулась психика, да ещё какая-нибудь доморощенная чертовщина поспособствовала, то его ждёт быстрое и неизбежное физическое истощение.
- Чертовщина!? - скривился Макс.
- Ну, местные выродки. «Контролёры» или ещё хуже «Телепаты». Слыхал про таких?
Воробьёв пожал плечами и посмотрел на Зяму, который уже болтался у входа в гостиницу.
- У этого парня другая причина, - отозвался он. - Где у вас здесь доктор?
- «Пилюлькин»? Так это в казарме, - махнул рукой охранник. - Тащи своего приятеля туда. Может и пропишет ему какое лекарство.
Надеяться на помощь было бессмысленно, и прихватив бутылку воды, Макс поволок Лёху дальше. На дорогу ушло минут пять, — Домкрат категорически отказывался передвигаться на собственных двоих.
- Чёрт! Ну и досталось же мне, - процедил Макс. - Может этот придурок притворяется...
Из дверей казармы, навстречу вышел коренастый седовласый человек, который сразу же дал понять, что всякого рода визитёры в этот час сродни вражескому набегу.
- Э! Нет! Зачем ты сюда его прёшь! - зарычал он. - Если нет серьёзных ранений, даже осматривать не стану.
От мужика на версту разило спиртягой и какой-то ядрёной закуской.
- Послушай, друг! - стараясь погасить закипающую ярость, проговорил Макс. - Я тащил этого парня у себя на горбу шесть километров. И если ты его не осмотришь, мне придётся заставить тебя сделать это силой.
- Охренел что ли?! - сверкая глазами, закричал врач. - Я здесь не последний человек и со мной никто не смеет так говорить...
Оба молча уставились друг другу в глаза. Стареющий брюзга-неудачник, занесённый в «Зону» превратностями судьбы, и доведённый до точки кипения молодой хам. Впрочем, дуэль длилась недолго, доктор как-то быстро сник, замялся и, пыхнув перегаром, уже более миролюбиво сделал конструктивное предложение:
- Три тысячи и можешь его оставлять. Сделаю успокоительный укол.
- У меня только две, - решительно соврал Макс. - Надеюсь, призрак Гиппократа не помешает тебе их потратить?
- Не помешает, - ухмыльнулся медик. - Давай деньги и свободен. Но завтра, чтоб его забрали, иначе пожалуюсь Стремачам.
3
После разговора с «Пилюлькиным» осталось крайне неприятное послевкусие. Лёху он, конечно, забрал, но Максу вдруг показалось, что никакого укола врач делать не станет, в лучшем случае нацедит немного водки и зальёт в горло несчастного парня в качестве расслабляющего, а то и просто бросит на койку и уберётся спать в свои апартаменты.
«Не лучшее у меня начало, - подумал Воробьёв. - Пока только потери и разочарования. А что будет завтра?».
Общее психологическое состояние было далеко не комфортным. Ещё вчера он находился в благостном расположении духа, предвкушал множество открытий и интересных знакомств, а сейчас, после всего случившегося, его мнение о «запретной зоне» изменилось на абсолютно противоположное. Максу невыносимо захотелось поскорее отсюда убраться.
Тяжело вздохнув, он постоял немного под вековой елью и медленно побрёл в сторону столовой. Ему самому требовался укол успокоительного или на крайний случай сто грамм водки.
Выбрав столик в углу, он заказал выпивку и «макароны по-флотски». От макарон разило старым жиром, да и выглядели они так, словно разогревали их уже не один раз. И всё же на потерю аппетита Воробьёв не жаловался. Молодой организм требовал топлива, а то что пища оказалась отвратительной он принял со стоическим фатализмом — в конце концов, если его настигнет пищевое отравление, в кармашке рюкзака имелись антибиотики.