Паха легонько двинул компаньона в плечо и выйдя вперёд направился к центральному коридору. За ним последовали остальные. Фонари не включали и шагали практически в полной темноте. Очертания предметов едва различались. Под ногами что-то хрустело, иногда начинало шелестеть. Судя по звуку пол был усеян отвалившейся от времени штукатуркой и документами, которые при эвакуации даже не стали забирать. Впереди маячила спина Зиберта на баллоне которого мутно фосфоресцировала жёлтая полоса. Именно этого маяка Макс и придерживался, опасаясь, что при отклонении в сторону может за что-нибудь зацепиться и порвать герметичную ткань скафандра.
Вскоре сумрак стал рассеиваться. Где-то в конце коридора начал мерцать зелёный свет. То ли сигнальный прожектор, то ли очередной светильник. Пульсации были слишком интенсивными, и это действовало на нервы.
— Ну и дыра там внизу, — послышался из-за спины голос Зотова. — Запаха не чувствуешь, но всё равно кажется, что он проходит сквозь маску.
Воробьёв повернул голову и посмотрел на приятеля.
— Давай, давай! Не тормози! — бросил тот. — А то ненароком на пятку наступлю.
Остановились перед широкими дверями. Под потолком висел плафон с зелёной лампой, которая тревожно мигала и звенела.
— Наверное скоро сдохнет, — процедил Паха. — Эй, Зиберт! Почему в твоём хозяйстве такой бардак?
Зиберт ничего не ответил, лишь импульсивно взмахнул рукой и поравнялся с Пахой.
Как и первая дверь эта открывалась электронным ключом, который немец никому не доверял. Отодвинув Сержанта в сторону он протащил ключ-карту через считывающее устройство и дёрнул за массивную ручку-скобу.
— Теперь все мысли только о задании! — сказал он, пропуская вперёд Паху. — Наша задача максимально оперативно раздобыть образец.
2
За порогом царила тьма. Словно присматриваясь, Паха немного помедлил. Потом вошёл в проём. Через секунду включился фонарь, и Макс понял, что Сержант чувствует себя не слишком уверенно, уж очень стремительно перемещался луч света в темноте.
— Чисто! — шёпотом подтвердил Зиберт. — Нужно добраться до контрольной точки прежде чем в баллонах закончится смесь…
Парень ободряюще улыбнулся и двинулся следом за Сержантом. Но остальные соваться в неизведанное не торопились, поэтому Воробьёв воспользовался заминкой и обогнал приятелей, которые нерешительно топтались около прохода.
— Полез поперёк батьки в пекло! — донеслось из-за спины. — Куда побежал, салага? Пропустил бы профессионалов сначала…
На бурчание Сени Галича, Макс реагировать не стал, только пренебрежительно махнул рукой. Он решительно вошёл в проём и сразу же увидел бетонные ступени ведущие вниз.
Паха успел преодолеть первый пролёт и уже спускался на следующий. Буквально наступая на пятки за ним двигался Зиберт. То ли он не имел представления о том как проводить подобные мероприятия, то ли не мог смириться с утерянным статусом лидера, но в каждом его движение сквозило плохо скрываемое нетерпение.
«Ишь как немчура под землю зарылась! — подумал Макс. — Многоярусный подземный город соорудили, будто на сто лет обосноваться собирались. Суки!».
Он осторожно перегнулся через перила. Лестничных маршей было не меньше пяти, по крайней мере столько освещал луч фонаря. Что находилось ниже, там куда свет не попадал, оставалось только гадать. Вполне могло случиться, что шахта уходила ещё на такое же количество этажей.
Оглянувшись он увидел, что Зотов и Галич значительно отстали, они соблюдали дистанцию и спускались настолько медленно насколько позволяла их собственная подвижность. Ещё сильнее тормознул Алекс Кох, чей согбенный абрис едва просматривался на верхней площадке. Немец включил фонарь на полную и, проверяя прочность поручня, громыхнул по нему кулаком. По-видимому на инструкции босса ему было абсолютно наплевать.
«Тоже мне профессионалы, — скривился журналист. — У одного с мозгом не всё ладно, у других поджилки трясутся».
Обстановка угнетала: выкрашенные серой краской стены, окрашенные зелёной ступени. Никаких надписей или стрелок-указателей. Тут ещё эта жара. Журналист не понимал, почему в подземелье так жарко. Если здесь когда-то работали десятки сотрудников то им можно было только посочувствовать. Та ещё обстановочка.
«Может просто вырубили систему кондиционирования в целях экономии? — предположил Макс. — Или намеренно вывели из строя, когда отсюда драпали».
Через пару минут он спустился на ровную, облицованную жёлтым кафелем площадку. Здесь начинался узкий коридор, в конце которого тускло поблескивала матовая от пыли стеклянная дверь. Как он и предполагал лестница этим этажом не заканчивалась. Вниз уходили ещё несколько маршей, только пройти дальше не представлялось возможным — проход был наглухо закрыт решёткой из прутов.
— Кислорода на десять процентов больше, чем положено по инструкции, — тихо произнёс Паха. — Можешь это как-то объяснить?
Сержант и Зиберт стояли около двери и изучали показатели на своих газоанализаторах.
— Не знаю в чём тут дело, но это превышение не критично, — ответил немец. — Лишний кислород может отразиться на моторике, но не на общем поведении подопытных.
— Откуда такая уверенность? — вопросом отпарировал Паха. — Мне не хочется совать голову под гильотину и при этом не иметь шанса отбиться.
Подтянулись остальные. Слышали они этих двоих или нет, сказать было трудно, но Макс заметил, что Зотов и Галич переглянулись. Впрочем, гнать волну без повода парни пока не собирались. Да и инициативность их предводителя, как не крути, а всё же располагала к какой-то дисциплине.
— Пошли, пошли! — Зиберт легонько хлопнул приятеля по плечу. — Гарантирую, нам ничего не угрожает.
— Ну смотри! — отозвался Сержант. — Ты меня знаешь. Я ведь потом с процентами возьму за каждую занозу в заднице.
Больше тормозить он не стал. Повесил на пояс газоанализатор и осторожно приоткрыл дверь. Убедившись, что за ней всё тихо вошёл внутрь и тут же выключил фонарь. Там призрачно и ритмично пульсировал уже привычный зелёный свет.
3
Просторный метра четыре в ширину коридор с кафельным полом. Однообразно светлая обшивка стен и застеклённые боксы-камеры по обе стороны. Обстановка напомнила Максу больницу только весьма странную и отталкивающую заложенным в её устройство смыслом.
Это был изолятор, где по-видимому подопытных и держали. Каждого в своей камере нумерованной и помеченной штрих-кодом определённого цвета. Лампы под потолком горели через одну. Но каждая пульсировала по какой-то индивидуальной схеме в соответствии с заложенной в осветительный прибор программой. Коридор тянулся метров на двадцать, а дальше, судя по указателям в виде стрелок, он разветвлялся на два дополнительных крыла. Раздвижные двери в некоторых боксах были открыты, в других выломаны и покорёжены. В каких-то боксах царил настоящий разгром, который красноречиво свидетельствовал о не контролируемом буйстве бывших обитателей: мягкая обивка стен разодрана в клочья, а смотровые окна, несмотря на прочное стекло, разбиты. Кое-где на стенах виднелись грязные потёки и следы, которые слишком уж напоминали отпечатки грязных рук.
— "Третий блок", — прошептал за спиной Зотов. — «Ворчунов» здесь меньше всего.
Воробьёв повернулся к приятелю и посмотрел ему в глаза. Тот в ответ подмигнул, но во взгляде парня красноречиво читалось эмоциональное напряжение.
— Встань по правую руку, — попросил вдруг Зотов. — А то у меня от этих мигалок в глазах рябит. Закроешь.
Рассчитывая каждый шаг группа двинулась вперёд. В боксы-клетушки никто не заглядывал, по-видимому то что было объектом поиска давно перекочевало на волю. И всё же Макса не оставляло ощущение, что в этих застеклённых пеналах всё ещё могли скрываться сюрпризы.
— Зиберт! Проверь-ка ещё раз концентрацию кислорода в воздухе, — бросил Паха. — Что-то не нравится мне эта подозрительная тишина.