Он аккуратно перешагнул через вазу и, следуя за Пахой, спустился по ступенькам в коридор. Здесь размещались жилые кубрики. Всего шесть. Проверять заперты двери или нет они не стали.
— Какая душераздирающая идиллия! — проговорил Сержант. — И не подумаешь, что в таком аду когда-то мог существовать нормальный человеческий быт.
Держа пистолет перед собой, он завернул за угол и остановился.
— Теперь понимаю, зачем они сделали отдельный лифт, — сказал он. — Здесь работали спецы высшего уровня. И скорее всего с остальными даже не пересекались. Блюли уровень секретности, дабы информация не утекла.
4
— Слышишь!? — спросил Сержант. — Как будто кто-то бумажки перебирает…
Они остановились перед деревянной дверью и прислушались. К далёкому шуму доносившемуся от маятниковых дверей примешивался равномерный звук напоминающий шелест бумаги. Но в этой равномерности иногда появлялся диссонанс, и тогда шелест сменялся лёгким прихлопыванием, словно какая-то птица, невесть как попавшая в подземелье, начинала взмахивать крыльями.
— Посмотрим? — шёпотом предложил Паха. — А то ударят в спину когда не ждёшь и поминай как звали…
Макс только пожал плечами. Затея приятеля ему не нравилась, но в чём-то этот умудрённый опытом ветеран «Зоны» был прав — лучше любую угрозу обнулять заблаговременно.
Сержант осторожно нажал на ручку и легонько толкнул дверь. Внутри помещения царил разгром, но учинили его, судя по слою пыли на предметах, очень давно. Гораздо раньше того момента, когда в «резервате» начали хозяйничать зомби.
— Как в нашем редакционном архиве перед переездом, — вспомнил Макс. — Разве что пыли побольше…
— Бюрократия даже в такой дыре остаётся бюрократией, — Паха поводил фонарём и перешагнул через порог.
Стеллажи, коробки. В дальнем углу стол и несколько стульев. Был здесь и системный блок с подключённой оргтехникой, на которой судя по всему все эти документы и печатали.
— Для чего резервировать информацию на бумаге? — спросил Воробьёв. — Ведь сохранить материалы на электронных носителях гораздо проще?
— Чёрт его знает, — пожал плечами Паха. — Может для отчётности какой.
Немного помолчали. Потом Сержант что-то высмотрел и подошёл к стене.
— Знающие люди утверждают, что «Зона» умеет оберегать свои тайны? — направляя фонарь на стену, сказал он. — И если «Зона» захочет, то любое устройство с электронной начинкой превратиться в барахло. Инструментов у неё предостаточно: электромагнитные выбросы, аномальные поля, просто какой-нибудь форс-мажор с передачей инфы на «большую землю». А бумага что? Упаковал в ящик и повёз. Ничего ей не страшно… Думаю, немцы про это тоже знали.
Луч света выхватил широкую трещину рассекающую стену от потолка до пола. Ощетинившаяся острыми краями бетона, с вывернутыми наружу прутьями арматуры она, вероятно, возникла в следствие мощного тектонического сдвига. Разлом произошёл сначала в коренной скальной породе, а уж потом земные силы разорвали и рукотворную многослойную облицовку.
— Понял теперь? — кивнул Паха. — Там какая-то грандиозная полость. Вот и дует…
Он осторожно просунул пальцы свободной руки в трещину и удостоверившись в собственном предположении посмотрел под ноги. На полу лежал ворох пожелтевших, сморщенных от сырости документов, которыми и шелестел проникающий в щель сквозняк.
5
Рокот нечленораздельных криков усилился, и это говорило о том, что в дверях образовалась брешь. Не ясно было только одно — как скоро в неё смогут проникнуть первые твари. Даже несколько отдельных особей могли создать беглецам массу проблем.
— По схеме, за жилой частью находится ещё один объект, — бросил Сержант. — Пересечём его и приз наш.
От жилой части этот объект был отделен боксом дезинфекции и раздвижными дверями из бронированного стекла за ним. В результате какой-то аварии бокс выгорел дотла. Внутренняя обшивка покоробилась, дорогостоящее оборудование для обеззараживания превратилось в хлам, таким же хламом стали призванные обеспечивать герметичность наружные металлические створки.
— Должно быть произошло короткое замыкание! — сказал Паха. — Устранять неисправность было некому, вот и полыхнуло.
Они прошли через выгоревший «предбанник» и уткнулись в потемневшие от копоти стеклянные двери. Тяжеленные створки, некогда приводились в движение электроприводами и открывались автоматически, но сейчас их пришлось отодвигать вручную. С большим трудом, даже совместными усилиями двух рослых парней развести их удалось лишь на полметра. Протиснуться в образовавшийся промежуток оказалось и того сложнее: сковывал движение мешковатый костюм да и громоздкий баллон не прибавлял пластичности. Его пришлось снять с плеч и, держа на весу, просовывать впереди себя.
— Вот когда позавидуешь коротышкам! — бросил Сержант. — Куда угодно пролезут и даже шкуру на спине не обдерут.
Когда они оказались по другую сторону выяснилась ещё одна неприятная деталь — задвинуть створки назад и заблокировать таким образом проход уже не получилось. Мешал какой-то стопорящий механизм предусмотренный конструкцией.
— Ладно-ладно, — с досадой прошептал Паха. — Им тоже будет не просто сюда протиснуться.
— Это так-то тебе твой космос помогает? — фыркнул Макс.
— Не гневи моего покровителя! — отпарировал Сержант. — Всё-таки пока мы ещё живы!
6
За стеклянными дверями их ждало ещё одно неожиданное открытие. То что Паха назвал объектом представляло собой огромное полукруглое пространство заставленное каким-то мудрёным оборудованием.
— Подумать только! — озираясь по сторонам, прошептал Паха. — Многое повидал в «Зоне», но чтоб такое!..
— Представляю какая здесь вонь стоит, — отозвался Макс. — Эта дыра пыточную напоминает.
— И во многих пыточных ты побывал? — Сержант поводил лучом фонаря по сторонам. — Думаю яйцеголовые пытались натаскивать здесь упырей на выполнение определённых действий. Возможно что-то и получилось.
Зловещая атмосфера «цеха боли» буквально давила на психику. И это после всего пережитого? Обшитые металлическими листами стены, гофрированное железо на полу. Под потолком бесконечным хитросплетением жгутов протянулись пучки силовых кабелей и тросов. Всюду следы отвратительных экспериментов: багровые потёки, пустые склянки от препаратов, пластиковые канистры из-под дизраствора. По периметру вдоль стен стояли железные ложа с зажимами для рук и ног, а над каждым таким ложем нейрошлем на суставчатой стреле.
— Тварей пытались дрессировать, — добавил Паха. — Не знаю какую технологию применяли эти изуверы, но психологическое воздействие шло от оператора. Гляди туда.
В центре зала располагалась прозрачная капсула с ложем и нейрошлемом, а позади небольшая рассчитанная на пару человек бронированная камера для охраны. Из амбразуры всё ещё торчал ствол пулемёта.
Вероятно подопытные проводили в этих креслах-ложах всю свою «жизнь» благосклонно отпущенную экспериментаторами. Их намертво приковывали к железу, иногда кормили, а в остальное время старались нащупать способы воздействия на ущербную поражённую беспамятством психику. Нейрошлем оператора как передатчик служил источником сигнала. Через него шли простейшие команды, а для закрепления условного рефлекса применялись какие-то чувствительные для «живых мертвецов» способы воздействия.
Издали донеслись душераздирающие вопли, громыхнуло так, что даже сюда долетело раскатистое эхо сорванных с петель металлических дверей.
— Первые будут здесь секунд через десять, — крикнул Паха. — Эх! Жаль нет времени чтобы достать пулемёт.
Воробьёв только выругался. Он уже почувствовал, что воздух в баллоне на исходе. С каждым вдохом он становился всё горячее и тяжелее. А скоро у него останется только пара глотков и всё…
«Мы это уже проходили, — мелькнула мысль. — Не смогу дышать, сорву к чёрту маску. И тогда будь что будет».
Глава 37