(с. 3). Раскол есть "могучая, страшная общинная оппозиция податного земства,
массы народной против всего государственного строя - церковного и гражданского"
(с. 28). Расколоучители и последователи раскола "появились во всех слоях массы
народной", включая богатых купцов, которые своими капиталами поддерживали,
устраивали и усиливали раскольничьи общины (с. 35).
Здесь раскол представляется уже не "окаменелым отколком древней России" (как в
предисловии к книге, изданной в 1859 году), а могучим оппозиционным движением
народной массы против политического, социального и церковного угнетения [5].
Знатоком религиозной жизни и домашнего быта раскольников был известный
писатель-этнограф Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский) (1819-1883). По
должности чиновника (для) особых поручений при нижегородском губернаторе (в
царствование Николая I) он принимал непосредственное участие в правительственном
надзоре над раскольниками и близко изучил их жизнь и характер и по
документальным данным, и по личным наблюдениям. Будучи по должности одним из
притеснителей раскола, Мельников по окончании мрачного николаевского
царствования высказался (в официальной записке о состоянии раскола) за политику
полной терпимости в отношении раскола и раскольников и в статье 1868 года писал,
что при гражданском равноправии и при развитии народного образования раскол
постепенно уничтожится: "...при том непременном условии, что система стеснений,
оказавшаяся на опыте лишь способствовавшею к умножению раскольников и к усилению
фанатизма раскола, никогда и ни в каком виде не будет восстановляема" (Полн.
соб. соч. 2-е изд. 1909. Т. VII. С. 409).
В 1864 году вышла монография П. И. Мельникова "Исторические очерки поповщины"
(включенная в VII том его сочинений, изданных в 1909 году). Написанная в
популярно-литературном стиле, она, однако, обильно документирована
многочисленными примечаниями с обширными цитатами из официальных источников и
раскольничьих сочинений. Особенно подробно излагает автор "искание архиерейства"
старообрядцами-"поповцами" и историю Старообрядческого (Рогожского) кладбища в
Москве, бывшего в течение первой половины XIX века духовным и экономическим
средоточием "поповщины". Во главе стояла группа богатых московских купцов,
владевших фабриками, заводами и торговыми предприятиями и придававших "старой
вере" значительный социально-экономический вес и влияние в окружающей среде.
Бережливые, расчетливые, осторожные, противники роскоши и мотовства, они
приумножали свои богатства, и "дети их не превращались из купцов, ворочавших
миллионами, в промотавшихся дворян" (с. 207).
В 70-х годах П. И. Мельников выпустил в нескольких частях обширную серию бытовых
очерков под заглавиями: "В лесах" и "На горах", содержащих, в беллетристической
форме, подробное описание религиозных верований, быта и нравов старообрядцев и
сектантов Поволжья ("В лесах") и Приуралья ("На горах"). В полном собрании его
сочинений (1909) очерки "В лесах" составляют т. 2-3, "На горах" - т. 4-5. Тома
эти были переизданы в 1963 году в московском (неполном) собрании сочинений П. И.
Мельникова. (см. на нашей стр. ldn-knigi.narod.ru ldn-knigi.russiantext.com)
Неразумные, неморальные и несправедливые преследования, которым подвергала
старообрядцев государственная и церковная власть, вызывали интерес и симпатию к
ним и тех кругов позитивистской, либеральной и революционной интеллигенции, для
которых было совершенно чуждо крепкое религиозное ядро старообрядчества. В 1870
году в Петербурге вышла книга В. В. Андреева "Раскол и его значение в народной
русской истории". Автор начинает свое предисловие словами: "Последователи
раскола - бесспорно, вместе и представители нашего земства, нашей народной
массы. Представители раскола - самая трезвая, работящая, промышленная и
грамотная часть нашего крестьянства. Представители раскола - бесспорно, вместе
(и) представители ума и гражданственности в русской простонародной среде" (с. III).
Религиозный элемент, по мнению автора, играл в возникновении раскола совершенно
второстепенную роль: "Неужели оттого, что одни крестились двумя перстами, чтили
старопечатные книги... и пели сугубую аллилуию, а закон других предписывал
трехперстное (крестное) знамение и тройную аллилуию... неужели от этого 10
миллионов народа отпали от прочей массы русского населения... Здравый смысл
отказывается верить, чтобы раскол был следствием отступления во второстепенных
подробностях религиозного догматизма и церковной обрядности. Нет, не эти
отступления раскололи русский люд на две половины" (с. 1).
В действительности, по мнению автора, раскол был движением народного протеста
против политического и социального угнетения - против отнятия центральной
властью земских прав и введения крепостного права: "Отмена земских прав,
завершенная окончательным закрепощением крестьян, - вот где надобно видеть
источник раскола" (с. 10). "Крепостное право было главною причиною зарождения
раскола как народного протеста" (с. VII) [6], и в ответ на преобразования,
произведенные в царствование Александра II, "раскол теряет свой прежний
ожесточенно-оппозиционный характер" (с. 366).
Оригинальный взгляд на характер раскола и раскольников высказал известный
историк Н. И. Костомаров в статье "История раскола и раскольников", помещенной в
No 4 "Вестника Европы" за 1871 год (и впоследствии перепечатанной в XII томе его
монографий). Костомаров решительно отказывается от обычного взгляда, который
видит в расколе только слепую любовь к старине, бессмысленную привязанность к
букве, умственную неподвижность, невежественную враждебность к просвещению. По
мнению Костомарова, наоборот, в расколе русский народ проявил "своеобразную
деятельность в области мысли и убеждения. Раскол был крупным явлением народного
умственного прогресса" (с. 469).
В отличие от раскольников именно "простолюдин православного вероисповедания, как
его деды и прадеды, очень часто отличался холодностью к религии, невежеством и
безучастием к области духовного развития" (с. 498). "Мы не согласимся с мнением,
распространенным у нас издавна и сделавшимся, так сказать, ходячим, будто раскол
есть старая Русь. Нет, раскол - явление новое, чуждое старой Руси. Раскольник не
похож на старинного русского человека; гораздо более походит на него
православный простолюдин. Раскольник гонялся за стариною, старался как бы точно
держаться старины, - но он обольщался; раскол был явлением новой, а не древней
жизни. В старинной Руси народ мало думал о религии, мало интересовался ею
раскольник же только и думал о религии, на ней сосредоточивался весь интерес его
духовной жизни; в старинной Руси обряд был мертвою формою и исполнялся плохо
раскольник искал в нем смысла и старался исполнять его сколько возможно свято и
точно; в старинной Руси знание грамоты было редкостью - раскольник читал и