– А, это тебе нужно в Москву позарез?
– Ну… – я догадывался, в какую сторону уходит разговор, но решил дальше послушать.
– В общем, слушай, расклад такой, я так понимаю, вы там готовые к вылету, могу кое о чём просить…
– Павел.
– Лёха. Короче, у меня все подчинённые московские, сам понимаешь, семьи, все такое, надо бы их сюда перевезти.
– Но… я всего лишь второй пилот, капитан у нас другой.
– Хм… вот что, не против познакомить меня со своим экипажем?
Это такая шутка? Нет, я понял бы, если он попросил Сельчука на переговоры, но таким тоном, он точно решил реквизировать наш борт, гордо носящий имя Алексея Леонова…
И опять шутка: я веду на самолёт имени космонавта его тёзку.
Здесь лучше не возмущаться и проводить его на борт. Ох кое-кто разозлится, когда увидит меня в чьей-либо компании.
Только когда мы с этим Лёхой шли к самолёту, я понял, что всё это время у меня работали наушники. Ну и фиг с ними, я вообще абстрагировался от них, так дойдём.
– Слушай, Лёш, а ты откуда?
– Кронштадт. Смешно получилось, я, выросший в морском городе и закончивший морскую академию, горбачусь в инженерных войсках.
– Не думал за своими родными?
– Да куда, сам сирота, женой не обзавёлся, скорее… не смог…
Я догадался, что дело в личной трагедии, а такие раны нельзя ковырять.
– Но тебе хотя бы есть, зачем возвращаться. – заметил наш горемыка.
В молчании мы дошли до нашего самолёта, где я попросил Лёху подождать около трапа, пока я обрисовываю ситуацию Сельчуку.
– Нет и ещё раз нет! И где мы будем садиться? Скажи мне, гений. В Шереметьево? Домодедово?
– Остафьево[10].
– Ты шутишь?
– Мало кто бывал на том аэродроме, даже среди пилотов гражданской авиации. А тут – две полосы, одна из которых подходит нам с запасом, тихое место… давайте пригласим того вояку.
– Ну зови, переговорщик чёртов.
Когда Алексей поднялся на борт, он поприветствовал всех нас, задержав взгляд на Наташе, которая лет на пять помладше него будет. Ну, что сказать, она у нас… Кхм, что-то я отвлёкся.
– Вы командир, я так полагаю?
– Харитон Владимирович Сельчук, подполковник ВВС в отставке. КВС на этом самолёте
– Алфёров Алексей Викторович, майор сто тридцать седьмой бригады сил специального назначения, вам вкратце описали проблему?
– Так точно, и я не согласен. Во первых, неясно, какая там ситуация, во-вторых, мы – пилоты, а не солдаты… они точно нет. – под словом "они" Сельчук обозначил и меня, за что, как говорится, стало обидно. – И тем более, как вы узнаете, что семьи ваших подчинённых не больны?
– Этот вопрос я возьму на себя, я же прошу вас только отвезти меня и несколько солдат в Москву, и привезти нас обратно вместе с семьями офицеров. Тем более, вашему пилоту, Павлу, тоже нужно в Москву.
– Да… дела… в общем так, товарищ майор, вы – обсудите вопрос с вышестоящим командованием, а я – постараюсь договориться о самовольном полёте. И ещё, раз уж мы летим в неспокойное место, постарайтесь выбить нам оружие, те же "Макаровы" хотя бы.
– Действуйте. Надеюсь, что к утру всё будет готово. Предварительно, готовьте вылет к шести ноль-ноль утра. А что насчёт оружия – гарантировать не могу, может получится по военному билету. – сочувствующе покачал головой этот вояка и посмотрел на меня. – Служил?
– Нет.
– Жаль.
Остаток этого сверхдолгого дня мы посвятили полному дурачеству: мы или играли в карты, которые забыл какой-то пассажир при первом рейсе в Лондон. Потом, когда Сельчук, мухлюя, всех нас обыграл, мы принялись травить анекдоты о нашей нелёгкой ноше.
– А, вот, в общем, чёрный юмор авиации: "Зная устройство двигателя "Кукурузника" вы без труда сможете перебрать мотор шестёрки, которую вы купите, работая менеджером в супермаркете". – рассказывал нам анекдот Сельчук.
– Да ну? Нас этим постоянно пугали, но оттого и было смешно: мы ни разу в жизни не видели рабочий "Кукурузник" только потому, что их уже успели списать, а летали мы на "Дайамондах".
Сельчук понял, что схохмил довольно глупую шутку, более актуальную для его поколения, чем для моего, но я в долгу не остался.
– А, вот, вылетела из Тмутаракани в Москву "Тушка"[11], пилот просит у штурмана карты. А тот знаете что заявил? "Взял! Целых две колоды!". – я выдержал театральную паузу и выдал. – "Идиот! Опять придётся лететь по пачке "Беломора!"[12]".
– Эй, это уже дискриминация! – воскликнул Сельчук
– Не более, чем по комедийному признаку. – ответил я.
– Это не признак!
– Очень даже признак.
От этой шуточной перепалки мы все засмеялись. Однако, через полчаса возле трапа стал ошиваться наш Алексей вместе с каким-то мужиком.