Не знаю, поверили ли они в мою угрозу или нет, но они не могли ее проигнорировать. Как не могут проигнорировать сообщение о заложенной бомбе в местном полицейском участке, каким бы нелепым оно ни казалась. Я знала, что представляю собой ценность. Я здорова, я в прекрасной форме, почти все мои органы при мне, и, кроме того, я ношу ребенка под сердцем — совершенно новый нетронутый человеческий капитал. Да я вообще на вес золота! Они не могли позволить себе лишиться меня.
Врач с родимым пятном протянул:
— Мы постараемся это организовать. Наверно, мы сможем впустить вас на пару секунд, когда они пересадят печень.
— Но ведь они… — возразил второй.
— Это может подождать, — отрезал первый. — Остальное все равно отправится в банк.
Банк, где они хранят ткани и органы для новых пересадок. Туда они отправят другие органы Юханнеса: сердечные клапаны, слуховые трубки, соединительные ткани. Все это вынут, положат в специальную жидкость и запакуют. Рутинная процедура. Все ради нужных людей, имевших несчастье попасть в аварию и серьезно пострадать.
Врачи отвели меня в отдельный кабинет и заперли там.
В комнате были кровать, стул, письменный стол и окно. Окно выходило в парк. Настоящий парк, засыпанный снегом. На улице была зима. Я увидела прудик, покрытый льдом, с маленьким домиком посредине, вокруг которого копошились утки и лебеди. Пруд окружали деревья и кусты, тоже присыпанные снегом. Внезапный порыв ветра налетел на деревья, стряхнув с ветвей белые облачка снега.
Странно, подумала я. Операционная находилась в подвале. Но этот этаж определенно был не подвальным. Потому что передо мной было настоящее окно с настоящим парком. Подойдя ближе, я почувствовала, как из окна тянет холодом. В воздухе пахло зимой. На автомате я схватилась за ручку и повернула, но окно было заперто. Я опустила руку и просто стояла и смотрела на снег. Белый, холодный, настоящий.
Наконец, с трудом оторвавшись от окна, я обвела взглядом стены, потолок, мебель, лампу. Никаких камер. Во всяком случае, я их не видела. Видимо, они больше боялись, что я убегу, чем что покончу с собой.
Вернулся врач:
— Вы сможете увидеть его через час. Нам велено вас запереть. Надеюсь, вы понимаете почему.
Я кивнула.
— Хотите чего-нибудь? Чая? Кофе? Бутерброд?
— Нет.
Он собирался уже закрыть дверь, как я его остановила:
— Нет, мне кое-что нужно. Анкету.
— Какую анкету?
— Анкету, которую заполняешь, когда хочешь отдать все органы как можно скорее.
Врач нахмурился.
— Вы уверены? — спросил он. — Но вы же беременны…
Я не ответила. Он отвел взгляд. Казалось, ему было стыдно.
Он вышел и вернулся с анкетой. Я села за стол и прочитала:
«1. Прошение касается:
А. Переселения в другую квартиру (переходите к вопросу № 2).
Б. Перевода в другое отделение (переходите к вопросу № 5).
В. Согласия на пересадку всех органов (переходите к вопросу № 8).
Г. Согласия на как можно скорейшую пересадку всех органов (переходите к вопросу № 9)».
Я выбрала вариант В и перешла к вопросу № 8, где выбрала первый вариант:
«Я хотел бы, чтобы пересадка органов осуществилась:
А. Как можно скорее.
Б. Через _ дней, _ месяцев, _ лет».
Внизу формуляра в графе «Разное» я приписала:
«Седьмая неделя беременности. Прошу об аборте/донации зародыша одновременно с пересадкой».
Я написала внизу мое имя, личный номер и дату. Развернула стул к окну и стала ждать. Я ждала и смотрела в окно на пруд, деревья, птиц, снег. Я смотрела, как селезень искупался в проруби и теперь стряхивал с себя холодные капли. Он переваливался на своих коротких лапках по льду, то и дело поскальзываясь. Наконец ему удалось выйти на снег, и он остановился, переводя дыхание. Потом зашлепал дальше на своих желтых утиных ножках. Он шлепал быстрее и быстрее, пока чуть не побежал, одновременно хлопая крыльями… хлопая и хлопая… пока вдруг не взлетел. Стремительной дугой он пронесся над прудом, пролетел между деревьями и исчез из виду.
24
Юханнес дышал. Точнее, респиратор дышал за него. Респиратор представлял собой насос, от которого пластиковая трубка шла к маске, закрывавшей половину лица Юханнеса. Респиратор ритмично втягивал и выпускал воздух. Экран, на котором изломанная линия представляла сердце Юханнеса, сопровождали ритмичные звуковые сигналы. Большая часть тела Юханнеса была прикрыта зеленой клеенкой, видны были только голова, шея и плечи. Кожа приобрела желтоватый оттенок. Из-под клеенки тянулись разноцветные трубки, прикрепленные к разным аппаратам. Я осторожно положила руку на зеленую клеенку. Сердце билось как обычно. Только, наверное, чуть ровнее, ритмичнее. Оно не забилось быстрее от моего прикосновения. Ни радости, ни удивления на лице мужчины в кровати. Ни нервной паузы между ударами влюбленного сердца. Тишину в палате нарушал только звук аппаратов.