— Это потому, что ты смотришь в потолок, милая. Я сижу рядом с тобой.
И тогда она опустила взгляд, медленно повернула голову и посмотрела на меня. Вздохнула. Закрыла глаза. Легла на бок лицом ко мне, сделала несколько причмокивающих движений ртом и заснула. Я натянула одеяло ей на плечи, погладила по волосам, вернулась на диван в гостиной и легла спать.
Утром Алиса меня узнала. Она была очень усталой — я уже по опыту знала, что эта усталость не физическая и никуда не денется. Это опухоль в мозгу делала ее такой усталой. Я помогла ей дойти до туалета и вернуться в постель. Это отняло у нее столько сил, что она снова заснула и спала, пока я готовила завтрак.
— Спасибо, милая Доррит, — пробормотала она, когда я внесла в спальню поднос с завтраком. — Ты просто ангел.
— Ты тоже, — сказала я. — Ты столько обо мне заботилась, когда мне было плохо.
Алиса села на кровати, и я поспешила подложить ей под спину подушки.
— Но ты же не была больна, — ответила она. — Куда сложнее с больными, которые к тому же скоро умрут.
Протягивая ей чашку кофе, я ответила, что не совсем согласна с этим.
— С физически здоровым, но совершенно отчаявшимся человеком тоже непросто. Ухаживая за больным, ты хотя бы знаешь, что надо делать. Но что делать с человеком, когда не знаешь, что можно для него сделать?
Алиса улыбнулась:
— Выслушать.
— Разве не это самое сложное?
— Правда? — удивилась подруга. — Для этого не нужны никакие особые таланты и навыки, только уши. И спокойствие. Способность сидеть молча и слушать. Что в этом сложного?
Она вернулась к кофе, сделала несколько глотков, зажмурилась, словно наслаждаясь каждым глотком, и внезапно открыла глаза и сказала:
— Не злись на Эльсу.
— Что? Ты знаешь…
Я не знала, что сказать.
— Я все поняла, — устало ответила Алиса. — Ты ведь ей рассказала?
— Что рассказала?
— Что ты ждешь ребенка, конечно!
Я невольно посмотрела на живот.
— Это же видно, — прочитала мои мысли Алиса. — Я поняла еще до того, как Юханнес умер.
Наверно, вид у меня был такой, словно я встретила привидение, потому что Алиса усмехнулась и добавила:
— Не смотри на меня так! В этом нет ничего странного. И я никакая не ясновидящая. Просто я знала много беременных и рано научилась угадывать признаки. У них меняется что-то в лице, оно словно становится шире, и осанка, и глаза… не могу выразиться точнее…
Она отставила чашку, словно сил у нее хватало только на что-то одно — или говорить, или держать чашку.
— Что ты собираешься делать? — спросила она. — Рожать?
— Да.
— А потом?
Я фыркнула:
— А ты что думаешь?
— Я ничего не думаю. Говори.
— Они его заберут, — ответила я. — Заберут и отдадут кому-то другому.
Алиса посмотрела на меня, но ничего не сказала, словно знала ответ заранее. Но было в ее взгляде еще что-то, что я не могла уловить.
Люди, которым вскоре предстоит умереть, особенные. Они словно начинают видеть и понимать вещи, которые недоступны простым смертным. Они могут предсказать будущее и прочитать мысли другого человека. Не знаю, правда ли это, или просто люди хотят в это верить, чтобы смерть не казалась такой ужасной.
Наконец Алиса сказала:
— Как бы то ни было, попробуй не злиться на Эльсу.
— Я не злюсь на нее, — ответила я. — Это она зла на меня.
— Попробуй понять ее, — попросила Алиса. — Я, наверно, тоже отреагировала бы так, если бы… если бы не это… — Она показала на голову. — Попробуй ее понять, — повторила она, и я испугалась, что она забыла, что только что сказала, но она продолжила: — Ты ведь не забыла, что это такое — потерять друга из-за ребенка?
— Но она меня не потеряет, — сказала я. — Я здесь, я никуда не исчезну. И если кто и теряет, то это я. Я ведь потеряю своего ребенка.
Алиса посмотрела на меня тем же всезнающим и всевидящим взглядом, от которого становилось не по себе. Мы обе молчали. Она потянулась за чашкой. Я протянула ей салфетку с бутербродом, но подруга покачала головой. Алиса выглядела такой усталой. Она словно таяла у меня на глазах. Я непроизвольно начала плакать. Чтобы Алиса ничего не заметила, я отвернулась.
— Но дружочек, — сказала Алиса и снова отставила чашку.
— Извини, — всхлипывала я. — Я должна быть сильной. Сильной для тебя. Но я не могу… не хочу тебя терять!
— Я знаю, Доррит, — спокойно ответила она. — Я знаю. И мне тепло от этой мысли. Этого достаточно. Тебе нет нужды быть сильной. — Впервые в жизни кто-то сказал, что мне нет нужды быть сильной. — Слышишь, — продолжала она, — не хочешь прилечь рядом на минутку? Мне кажется, тебе станет легче.