Другой вопрос, будет ли в будущем достаточно того, что необходимо для людей. Я сомневаюсь, что это когда нибудь будет, но теперь положительно для людей не хватает очень, очень многого. Для добывания пищи и материалов для жилища и платья человечество должно работать свыше своих сил, то-есть убивать себя и, наконец, наша жизнь сокращается болезнями; не говорю уже о том, что только в Европе хищные животные не уничтожают людей. Обо всем этом почему-то забывается, а между тем лишь самое ничтожное меньшинство не страдает от лишений, работы, болезней. Трудно даже себе представить все значение этих неблагоприятных для нашего существования условий, а именно эти то уменьшающие нашу жизнь условия и причиняют те страдания, которые на много превышают сумму наслаждений, обусловленных жизнью.
Жизнь человечества постоянно уменьшается этими условиями, потому что на земле нет того, что необходимо для жизни всего человечества; очевидно, громаднейшее большинство должно умирать, то-есть страдать. В самом деле, если-бы все родившиеся доживали до глубокой старости, то на земле давно не хватало бы места для всех, а между тем вышеприведенный расчет был бы верен только тогда, когда все родившиеся доживали бы до глубокой старости; следовательно всякое страдание сверх суммы страданий в этом расчете обусловливает бесспорное превышение суммы страданий над суммою наслаждений, а очевидно, что все на земле устроено так, что убивает людей, то-есть увеличивает их страдания.
Нищета — иначе я не могу назвать недостаток в самом необходимом — непосильный, вредный для здоровых труд и болезни убивают столько миллионов людей, причиняют столько страданий человечеству, что до сих пор ни одному гению не было по силам нарисовать картину страданий человечества. Самые высокие и благородные умы обращали внимание на сравнительно мелкие, ничтожные причины человеческих страданий напр. на дурное государственное устройство, несовершенство нравственных воззрений и т. п. и упускали из виду, что громадное большинство человечества обречено на медленную смерть от нищеты, непосильной работы и болезней. Наш ум не может хотя бы приблизительно определить бесконечную величину человеческих страданий вследствие названных причин; мы только можем утверждать, что изменить эту величину мы не можем, что человечество должно страдать вследствие этих причин, влиять на которые мы бессильны. Не трудно доказать справедливость всего вышесказанного.
Бесспорно, что культурные народы заняли лучшие, то-есть наиболее удобные для нашего существования страны; на крайнем севере, также как и под тропиками, условия еще хуже, чем в цивилизованных странах. Мы не имеем хотя бы приблизительных сведений о смертности нецивилизованных народов, но довольно точные данные о продолжительности жизни в наиболее культурных государствах по истине ужасны. В Пруссии средний возраст только 25,17 лет44; следовательно неблагоприятные условия сокращают нашу жизнь почти в четыре раза. Ведь если-бы нищета, труд и болезни не убивали нас и наших предков, то средний возраст умерших был бы 100 лет45, потому что наш организм устроен так, что если неблагоприятные условия не подавляют жизни, то он должен существовать, то-есть бороться с процессами разрушения в самом себе, по крайней мере сто лет. Cabanis, не смотря на весь свой ум, до такой степени не понимал значения всех этих условий, что называл смерть c’est le soir d’un beau jour; смерть в глубокой старости по его мнению так прекрасна, что только ошибки ума и чувствительности могут помешать de gouter la mort comme un doux sommeil46. Чтобы оценить, как глубоко ошибался Cabanis, нужно только посмотреть на таблицы смертности и мы увидим, что для громадной части человечества, вечер наступает на рассвете самого пасмурного дня, а умирать в старости, когда, по словам Cabanis, легко оценить прелести смерти, приходится ничтожному меньшинству. Из 100,000 родившихся до восьмидесяти лет доживают лишь 569, до сорока лет доживают менее половины, а именно 48157. Следовательно мы живем в таких неблагоприятных условиях, что только один из ста умирает естественной смертью; остальные даже в Пруссии умирают от неблагоприятных для жизни условий; эти условия, усиливая, увеличивая процессы разрушения в их организме, увеличивают сумму страданий преждевременно убитых.
Одно из наиболее ложных воззрений громадного большинства состоит в том, что нас убивают болезни; я напротив думаю, что болезни самый слабый враг человечества.
45
Тарханов принимает именно эту цифру (Долголетие животных, растений и людей. Вестник Европы. 1891).