Убедительным доказательством того, что страдание пропорционально интенсивности процессов смерти, точно показывает преобладание смерти над жизнью, служит тот факт, что ожог кожи причиняет самые мучительные страдания. Этот факт был известен людям несколько тысячелетий тому назад, и в древности, чтобы причинить самые ужасные мучения, врагов бросали в кипящее масло или сдирали с живых кожу. Казалось-бы, что ожог, уничтожающий кожу, или снятие кожи вовсе не столь ужасная вещь; ведь вырезать печень или отрезать руки или ноги — это еще более грубое нарушение целости организма, однако самые жестокие народы предпочитали сдирать кожу, варить или жечь своих врагов; люди не могли найти более мучительной казни11. Только современная патология объяснила нам, почему ожоги и сдирание кожи так мучительны; ожог, даже легкий, двух третей кожи, а равно сдирание кожи ведет безусловно к смерти; человеку, как это доказала современная хирургия, можно вырезать печень, селезенку, почку — и он может остаться в живых; собака может жить без головного мозга, как это доказал Гольц, но погибает от ожогов и если у ней сдирают кожу. Патология объясняет нам это странное, повидимому, явление, и только теперь мы можем оценить по достоинству изобретательность древних семитов12. Когда человека жгли или с него сдирали кожу, он уже умирал, т. е. начиналась смерть; он не мог перенести этой операции, он безусловно обрекался на смерть. Большая разница между борьбой жизни и смерти, напр., при тифе, когда исход еще не предрешен и кроме того сознание помрачено, и ожогом, с момента которого наступило умирание, неизбежно побеждающее жизнь. В сущности нет ни одной безусловно смертельной болезни; только ожог и потеря кожи безусловно ведут к смерти, и потому начавшаяся с момента ожога смерть вызывает самое ужасное страдание. Я уже говорил, что поражение, оболочек спинного и головного мозга крайне мучительно: человек не может жить без головного и спинного мозга.
Повидимому, опровержением всей теории может служить всем известный факт, что смертельная потеря крови не сопровождается страданием; однако нет ничего удивительного, что, так как от потери крови прекращается деятельность головного мозга, смерть наступает без страдания. По той же причине кратковременны страдания при задушении. По той-же причине некоторые яды не причиняют страдания, несмотря на их вредное для организма действие. Алкоголь и морфий вначале доставляют большие наслаждения; алкоголик и морфинист могут целые годы наслаждаться употреблением этих ядов, потому что они, говоря вообще, уменьшают восприимчивость головного мозга, который под действием морфия и алкоголя не воспринимает тех процессов смерти, которые вызываются этими ядами. Lotze13 вполне справедливо сравнивал чувствования с термометром: как термометр показывает состояние температуры, степень тепла и холода, так и чувствования соответствуют состоянию организма, его деятельности; как термометр показывает состояние температуры только в настоящем, так и чувствование указывает на состояние организма в данный момент; термометр не предсказывает будущего, тоже и чувствования; сладкий яд может быть приятным, пока не наступит его вредное действие. Можно добавить, что чувствования это термометр для головного мозга, т. е. сознания, и если сознание под влиянием потери крови, морфия и т. п. не замечает падения температуры, то это только счастье для человека и животных.
Я не задавался целью привести все доказательства того, и что страдание соответствует процессам смерти, а удовольствие-процессам жизни, так как в учебниках психологии достаточно подробно изложено учение о происхождении чувствований. В этом журнале, в прекрасной работе проф. Смирнова „Психологические и физиологические основания современной эстетики“ достаточно подробно разобран этот вопрос. Я хотел только несколькими примерами из области медицины подкрепить мой вывод о соответствии между чувствованиями — с одной стороны и жизнью и смертью — с другой. Все наше сознательное существование есть смена и борьба жизни и смерти, смена удовольствия и страдания; жизнь и смерть в организме, удовольствие и страдание в сознании — вот в чем состоит наше существование.
III.
История и собственный опыт учат нас, что половые наслаждения могут быть в высшей степени интенсивны. Любовь может быть сильнее и смерти и жизни, в этом смысле я всегда восторгался известным рассказом Тургенева „Песнь торжествующей любви“.
14
Ссылаюсь на авторитет Гейне, которому более всевозможных лицемеров были доступны высшие духовные наслаждения.