— Слышишь? — Виктор выпустил ее руку. — Про нее все забыли!
— И в самом деле забыли. — Настя пришла в себя. И впервые в жизни рассердилась на животное.
Они вернулись на кухню.
— У меня есть мюсли. Хочешь? — с ходу спросил Виктор.
— С удовольствием, — кивнула Настя. Есть ей совсем не хотелось. Уходить к себе — тоже.
Виктор поставил перед ней тарелку, доверху наполненную хлопьями, смешанными с разноцветными кусочками сушеных фруктов и орехами, и налил туда молока. Потом сделал то же самое для себя.
— В детстве я обожал мюсли, да и сейчас люблю, — признался он, принимаясь за еду. Настя последовала его примеру. Почему-то факт, что Виктору нравятся мюсли, каким-то непостижимым образом возбудил у нее аппетит.
— Расскажи, каким ты был в детстве, — попросила она. — Наверное, лучшим учеником?
— В смысле интеллекта — пожалуй, да. Но что касается спорта… Я всегда был первым, кто выбывал из игры, и последним, кого принимали в команду. То, что я был самым маленьким в классе, в расчет не принималось.
— Тебя не любили только за это?
Виктор пожал плечами.
— Меня называли учительским любимчиком, хотя я ничего не делал для этого. Просто я не бузил на переменах, а учителя, как правило, предпочитают спокойных. И была еще одна причина… Еще в детском саду я научно доказал, что Санту-Клауса придумали. И рассказал об этом детям. После этого моей матери целый вечер звонили возмущенные родители. А я-то думал, мне будут благодарны за то, что я развеял глупый миф!
— А мне казалось, что это так хорошо — быть умной-умной! По крайней мере, я всю жизнь мечтала об этом, — задумчиво сказала Настя.
— А я всю жизнь мечтал быть как все.
Вот это да! Насте никогда и в голову не приходило, что умные люди могут иметь комплексы из-за собственного интеллекта.
— А в университете было лучше?
— Я поступил туда, когда мне было пятнадцать лет, и чувствовал себя чужаком. У всех в мыслях секс и бейсбол, а у меня — наука. Я ею просто бредил! А отцовских друзей боготворил. Вот это настоящие ученые! Знаете, они мне стали и настоящими друзьями… — Виктор замолчал, испугавшись, что ей все это неинтересно. — Ну, как мюсли?
— Восхитительно, — откликнулась Настя. — Лучше, чем картофельный рулет.
Насте хотелось слушать и слушать. Но он замолчал, наверное, решил, что простой девушке из магазина не стоит рассказывать об ученых. А что она могла рассказать ему о себе? Что у нее всю жизнь были проблемы с успеваемостью, особенно по естественным наукам? Что ее тоже недолюбливали в школе за то, что она выросла в обществе взрослых — «в общине престарелых», так они это называли! Удивительно, но в чем-то судьбы ее и Виктора были похожи.
Настя повернула голову к аквариуму с улитками. Они мирно ползали по веткам между листьями. Разноцветные, на фоне зелени — это было очень красиво. Маленький уютный мир, согретый любовью и заботой! Она позавидовала улиткам. Вот если бы Виктор предложил ей провести весь этот вечер здесь… с ним… Что, если… нет, это гадкий эгоизм с ее стороны. Кто она такая, чтобы отвлекать его от работы? Просто соседка! И она просто помогла ему выпутаться из затруднительной ситуации. Оказала ему любезность.
— Спасибо за вкусный ужин! — вздохнув, сказала Настя, поднимаясь из-за стола. — Нам пора, правда, Альма? Не будем мешать ученым работать.
Но Альма не разделяла убеждения хозяйки, что они тут мешают.
Она принялась играть с укатившимся под стул резиновым мячиком. Настя проворно опустилась на колени и стала ее ловить. Возня происходила у самых ног Виктора. Он переступал босыми ногами, чтобы не мешать ловле, но Альме именно это как раз и понравилось. Она сновала между ними и была в неописуемом восторге, повизгивая на бегу. Виктор заинтересованно смотрел сверху на гибкую спину в красном топике и круглую попку, на этот раз обтянутую белым. Сквозь натянутую ткань брюк выше ягодиц проступал едва заметный рельеф Настиного белья. Интересно, это и есть стринги? Как же ей, наверное, неудобно в них!
— Как же ты… любишь собак, — пробормотал Виктор, не отрывая глаз от юркой попки.
— Люблю, — подтвердила Настя, пятясь задом из-под стула.
Попытка изловить резвящуюся строптивицу успехом не увенчалась. Настя раскраснелась, волосы ее растрепались. Она резво вскочила на ноги, выдохнула:
— Уф! Никак не дается!
— Но почему же тогда у тебя нет своей?
— Бабушка не хотела, а потом, этот приют…
— Но теперь-то ты можешь завести свою.