Представьте себе мозговые микро-милливольты, участвующие во взаимном клеточном обмене волнами, упомянутом в третьей главе. Процесс изменения инфракрасных и видимых световых частот на небольшом фрагменте в выделенном месте солнца займет не больше мгновения. Все, что для этого требуется, это крошечное изменение для причинения значительной деформации в обычном зрительном процессе у одного человека или любого числа участников единовременно. Существует только одно сердце, как напоминает нам мой гуру медитации Гурумайи. Каждый ум передает свою реальность в соответствии с местным окружением и участвует в голографической структуре солнечного спектра - и события развиваются соответственно. Но ничто не меняется в пределах солнца или вселенского сердца; единственное изменение происходит в крайне податливом, легко адаптируемом и творческом мозгу, который эволюционировал именно для таких бесконечных игр.
Электромагнитный спектр и мощность напряжения не главное в деле пробужденного сознания и осознанного восприятия. Главное - это перевод частот в центр накопления жизненного опыта. Находясь в Междугорье задать вопрос "А правда ли, что солнце раскачивается?" - значит не понять величайший из результатов работы динамических систем. В Междугорье глаза видят то, что ощущает мозг, а мозг следует в своей деятельности за тем, что видят глаза; такова динамика, при которой каждый из участников дает движение другому. Повторяем: нет бытия вне образа бытия. Уильям Блейк настаивал на том, что Бог существует, потому что существуем мы. А Экхардт согласился бы с тем, что без нас нет и Господа, добавив, вместе с Блейком, что это вовсе не значит, что мы и есть Бог.
Радиоприемник является решающим элементом радиомира - без приемника вся остальная часть передающей системы бессмысленна, ибо только приемник может дать жизнь невидимым волнам через поле передачи. Но приемник не есть посылающая сигналы станция и не само поле. Такое же заключение верно и применительно к сочетанию мозг-сознание человека. Воздействие поля может быть зарегистрировано особым приемником "мозг-тело", испытывающим соответствующее ощущение. Однако это сочетание мозг-тело, будучи лишь одним из бесконечного ряда возможных мест, не является местом нахождения, генератором или обладателем этого поля. По мнению Бернадетты Робертс, ощущение Бога человеком, хоть и принадлежит к меняющим жизнь событиям, является одним из наших ощущений, а не тем, которое испытывает Бог.
Экхардт говорил, что когда он стал Богом, то и Бог стал Экхардтом, - как если бы они дали друг другу возможность существования. Однако, в конечном счете, Экхардт мог и не делать такого утверждения, как я могу не говорить, что мышь это мышь. Он мог говорить о Боге только "в той степени, в какой, по его представлению, тот был Экхардтом" и об Экхардте, "поскольку он ощущал себя Богом", говоря языком Экхардта. Следование за рассуждениями Экхардта ведет нас, однако, к беспокоящему противоречию - заглядыванию в непознанное, на которое он указывает в своей молитве: "О, Боже, освободи меня от Бога!" Бог, об освобождении от которого молит Экхардт, есть Бог-Экхардт. Бога, который есть Бог, нельзя назвать именем, нельзя познать или описать, как Бога в образе Экхардта, что оставляет нам только истинного Бога, осознающего себя Богом.
Плотинус рассуждал о "чрезмерном изобилии любви", создающей целые вселенные для проявления любви, размеры которой всегда превосходят способы её выражения. (Именно поэтому, как я предполагаю, вселенная расширяется.) И хотя вселенная может испытать только отдачу этой любви в пределах динамики движения внутри себя (поскольку это все, что любовь может познать) - это дело резонанса. Точно так же, как камера не может уловить раскачивание солнца в Междугорье, любовь не может познать то, что не входит в её мир. Любовь является своей собственной сферой, влияние которой может проявиться только на её собственной длине волны, - она не может ни быть, ни осознавать что-либо противоположное себе. Потому "не суди никого и не будешь судим".
Любовь не существует иначе как с помощью модели бытия. При этом она не отзывается ни на что, кроме как на свою собственную природу, отражаемую её собственной системой отражения; точно так же как я не могу понять ощущений птицы, летящей по воздуху.
Сюзанна Сегал, слившись со вселенной, по её словам, ощутила вселенную, как она есть, и заявила: "Бесконечность не знает о том, что все не так". Это высказывание созвучно словам Иисуса о том, что его Отец никого не судил и "проливал дождь на правых и неправых". Понятые и принятые, эти утверждения стирают религию и культуру из опыта человечества, оставляя нас открытыми духу и правде. Иисус явил сознанию человека понимание сущности Бога любви, для которого "всякое даяние благо и всякий дар совершенен". Однако частота может принять только подобную себе частоту, и для нас восприятие Бога и взаимодействие с ним возможно лишь при условии, что мы функционируем на этой частоте. Чтобы это осуществилось, нужно делать то, что говорил и делал Иисус, а именно "следовать воле Божьей".
Мэй Ван Хо обнаружила некий динамичный, быстро реагирующий жидкокристаллический проводник, который охватывает собой целое. Сила целого, или Святой Дух, может принять любую форму и всегда существует в нашем ощущении мира, в лаборатории или на самой дальней звезде.
Экхардт, испытавший чистую реальность за пределами всего сущего, молит о том, чтобы вернуться туда снова. Бог в образе Экхардта был состоянием возвышенным, но, очевидно, несравнимым с Богом в его собственным облике.
Сегал, слившись со своей вселенной, постигла "Это", постигающее её внутри себя, долго повторяющую: "Человек не исполнитель - все совершает Оно". Но только тогда, когда Оно сделало все с помощью Сегал, она осознала вселенную.
"Не я, но Отец пребывающий во мне творит все эти дела", говорил Иисус по поводу своих чудес. Но без Иисуса нет ни Отца, ни Чудес.
"Без меня Бог беспомощен", делает дерзкое заявление Экхардт. Его заявление совпадает со словами Сюзанны Сегал как и, в конечном счете, с вечным текстом Евангелия.==
Часть вторая АНАТОМИЯ ЗЛА
Оглядываясь в прошлое, я вижу нечто подобное духовному откровению, которое случилось со мной на пятом году моей жизни, совпав с двумя особыми событиями. Первым событием был рассвет. Бледный луч утреннего света принес мне волны какого-то древнего знания. Это вызвало ком в горле, своего рода ностальгию, смутное воспоминание - о чем именно, я точно не знал. Я знал только, что восходящее солнце всколыхнуло во мне страстное чувство ожидания, которое я неоднократно испытывал (и испытываю до сих пор). До семи лет я каждое утро старался, если позволяла погода, встречать рассвет на холме Дорчестер Хилл. За нашим домом находился этот незащищенный от ветра холм, на котором ничего не росло; с его вершины можно было увидеть всю долину и окружающие её Аппалачи.
Как только я приближался к этому высоко расположенному пункту наблюдения, волнение во мне усиливалось. Одолевая последние ярды, я начинал чувствовать, что какая-то пелена, подобная стеклянной стене, отделяет меня от вершины. По мере приближения к ней, мое сердце начинало усиленно колотиться в ожидании того, что на этот раз я прорвусь и найду вожделенный мне предмет и узнаю мучащую меня тайну. Это стремление вызывало во мне страх и в то же время будоражило.
Так каждое утро я достигал вершины холма и спускался вниз после того, как ничего не случалось. Разочарование наполняло меня снова и снова - завеса опять не была сорвана. Ничто не было обнаружено тогда, да и никогда после.