Этот уникальный случай дал простым обывателям пищу для многочисленных пересудов, а специалистам и того и нашего времени – для размышлений. Некоторые объясняли столь высокий эффект наличием у Эймара ясновидения, другие считали, что причина всему – его феноменальное обоняние. Сам Валлемон был уверен, что тонкие материи окружающего нас мира улавливаются ореховым прутиком и передаются особо чувствительным людям. Тем не менее природа этого явления по-прежнему была скрыта завесой тайны. Скажу более: и в наше время к однозначному мнению на этот счет пока не пришли…
Не только Эймар был способен получать нужную информацию с помощью деревянной ветки. Например, супруги де Боссолей, жившие также во Франции в XVII в., пользовались большой популярностью у правителей Европы и Америки. Им поручали поиск рудников, который почти всегда был успешным. Коллега супругов итальянец Ренет (конец XVIII в.), хорошо изучил «характер» своей рогатки в форме буквы Y: если под землей находились запасы воды или угля, она поворачивалась вверх, а если медь или свинец – вниз.
Несмотря на явные успехи лозоходцев, некоторые ученые, как мы уже говорили, отрицали этот феномен. Но особенно явным неприятием отличались церковники, считавшие людей с рогаткой в руках орудием дьявола или прочей нечистой силы. Тем не менее научная и общественная мысль не переставала искать ответы на вопрос, почему вращаются маятник или лоза. Чтобы не перегружать вас сейчас названиями многочисленных книг и фамилиями авторов, скажу лишь, что во времена Средневековья трудов по этой теме стало появляться все больше.
Один из них все же заслуживает, чтобы о нем поговорили отдельно. Это работа «О горном деле» известного тогда исследователя Агриколы. Интересна она не только потому, что в ней предпринимается попытка ответить на вопрос: «А почему ОНО вертится?», но и в связи с большой заинтересованностью ею М. В. Ломоносова. Однако сказать, что наш гениальный соотечественник принял на «ура» выкладки Агриколы, – значит погрешить против истины, хотя он и признавал значимость этой работы для металлургов и изыскателей. Вот что пишет Ломоносов в книге «О рудоискательных вилках»:
К поиску рудных жил употребляют некоторые горные люди прут… Некоторые сие почитают за натуральное действие и приписывают металлам силу, которою будто бы они рудоискательный прутик к себе тянули. Но повседневное искусство и здравый разум учат, что такой притягивающей силы в металлах быть нельзя: ибо помянутые вилки не у всякого человека и не на каждом месте к металлам и рудам наклоняются… Способом развилистого прута руд ищущие никогда не найдут, если тому вышепоказанных признаков прежде не применят. Немало людей сие за волшебство признают и тех, что при искании жил вилки употребляют, чернокнижниками называют. По моему рассуждению, лучше на такие забобоны, или, как прямо сказать, притворство не смотреть, но вышепоказанных признаков держаться, и ежели где один или многие купно окажутся, тут искать прилежно.
Прорываясь сквозь заросли витиеватого слога, принятого в то время, мы все же можем уловить мысль М. Ломоносова: не стоит особо восторгаться феноменом лозоходства, но и огульно отрицать его также не следует.
В литературе, посвященной лозоходству, часто встречается пример великого Гете, который интересовался «волшебным прутиком» и признавал его могущество. По его мнению, этот предмет отображает и генерирует в виде колебаний палочки те процессы, которые происходят в организме человека. Причем распознать и правильно интерпретировать эти сигналы может далеко не каждый: «Только в чувствительной руке магическая палочка действует».
Более того, знаменитый немец в результате размышлений пришел к выводу, что там, где нет подземных вод, где земля спокойна, рогатка также будет пребывать в покое и неподвижности. А вот там, где в ее недрах гуляют темные, патогенные силы, там и прутик поворачивается. Эту мысль он вложил в уста Фауста:
Более позднее время
Во временя монархического правления в Российском государстве царскому дому также не была чужда идея лозоискательства. Так, заводчики Демидовы, с согласия и покровительства Петра I, активно использовали лозу, обнаружив с ее помощью немало залежей меди. При застройке Москвы Петр сверялся с составленными лозоходцами картами, на которых были отмечены геопатогенные зоны. Екатерина II, видя успехи биолокаторов в Карелии, приказала включить в герб Петрозаводска очертания рамки.