— А где сейчас Керт?
— В городе. Ну, то есть, на рынке. Вы там не были?
— Нет, мы вышли сразу рядом с маяком.
— Вокруг рынка народ так неплохо отстроился, что стал называть это «городом». Там человек уже за тыщу, наверное, живёт. Суета и толкучка. Не люблю, здесь лучше. Но у Керта торговые дела в разгаре, он весь день в конторе, к ночи прилетает транспортным дроном. А у тебя как с отношениями? Как твой мальчик-корректор?
— Не спрашивай, Мири. Просто не спрашивай, — помрачнела Василиса. — Я ещё не готова об этом разговаривать. И не знаю, буду ли готова когда-нибудь.
— Извини.
— Не извиняйся.
— Кстати, глянь.
Мирена раздвинула занавески большого окна. За ним, вместо прежней пустыни, зеленеют травянистые лужайки.
— Только-только выросло, — сказала она. — Мы тут пробуем всякую растительность, в перспективе сельского хозяйства. Может быть, однажды станем сами себя кормить.
— Круто. Ой, а это кто?
По дорожке между покрытыми короткой, свежевыросшей травкой газонами, идёт типичный кибер. Пластиковые панели, составное лицо, сложные суставы конечностей. В руках у него какой-то садовый инструмент.
— А, ты же не знаешь! Ты на Терминале давно была?
— После того, как с вами там попрощалась — ни разу. Мы эти полгода метались по Мультиверсуму как в попу укушенные. Искали, находили, теряли маяки, сражались, драпали… Преимущественно драпали, конечно. Ни до чего было.
— Они наши главные партнеры. Мы восстановили их парк киберов и теперь делаем новых. Керт создал мультисрезовую валюту, обеспеченную топливом. Название, правда, так себе — «бензы». Вот, смотри, один бенз!
Мирена достала из кармана полупрозрачную, как леденец, пластиковую монетку. На ней отштампована канистра, в середине просматривается электронный чип.
— Их пока не во всех срезах принимают, но караванщики берут охотно, для расчётов друг с другом. Так что Керт у нас теперь немного банкир.
— Не оставил он своих грандиозных планов?
— Нет, но понял, что это очень длинный путь, который не одолеть с разбегу. До деда это тоже, к счастью, дошло — и мы теперь преобразуем срез шаг за шагом.
— Так ты легендарный сталкер или нет? — засмеялась Васька.
— Я легендарная сволочь, которую все ненавидят, — с грустной улыбкой ответила Мири. — В основном деда, конечно, но меня тоже многие мечтают придушить.
— Почему?
— Потому, что мы не раздали всем счастья даром. Потому, что всё также надо собирать лом и сдавать его. Пока его принимал Завод, всех всё устраивало, а когда мы с дедом — проклятие на наши головы. Ведь мы такие же как они, нам просто повезло, мы зазнались и теперь главные кровопийцы среза.
— Серьёзно? — огорчилась Василиса.
— Ага. Деда поначалу это дико расстраивало, но потом привык. Пытался объясняться, выпускал прокламации: «Почему мы вынуждены…». Всем насрать. Никто не хочет задуматься, что если не будет притока лома, то не будет материалов для производства. И если начать раздавать протезы даром, то через месяц не из чего будет делать новые. Мы обязаны всех кормить и обеспечивать, ведь у нас есть Завод. Им кажется, что это такая волшебная штука, в которой все происходит само собой, а мы жадные злыдни, которые не хотят этой халявой делиться.
— Какие глупости!
— Увы. Я, кажется, начинаю перенимать циничный взгляд Керта. Люди в основном не слишком умные.
— А как ваши головы на тумбочках? Перхоть не беспокоит?
— Теперь они причесываются сами.
— Как это?
— Пойдём! — Мири потащила Василису в коридор. — Да пойдём же!
Она с энтузиазмом пробежала по коридору и постучала в дверь.
— Хаример, Делина, можно?
— Входи Мири.
— Я с Васькой, ничего?
— А, подружка твоя уже тут? Привет, конопатая язва, давно не виделись.
— Э… Хаример?
— Не узнать старого пилота, да? — спросил высокий крепкий мужчина.
Он стоит у окна на собственных ногах, опираясь рукой на подоконник. Кисть руки выглядит почти натурально, а всё остальное скрыто костюмом. Кроме лица — на нём доминирует блок камер, а нижняя часть — подбородок и рот — выглядят слишком молодыми для седых бровей и лысины.
— Теперь у меня снова есть жопа! — захохотал он. — Правда, срать ей нельзя, но сидеть стало удобнее.