— Ты как? — обеспокоенно спросил Есть.
— Хреново, — честно признался Хаджи, хватаясь за свою голову. Хорошо, что он лежал на кровати, иначе соприкосновения с полом было не избежать. — Сколько я пробыл там?
— Около семи минут, — сказал бионик. — Пока что это предел для тебя: мозг не выдерживает такой нагрузки.
— Оказывается, что я слабак, — усмехнулся Хаджи, с облегчением чувствуя, что его начинает отпускать. — Я могу натренировать способность существовать в прошлом?
— Надо попробовать, — задумчиво сказал Есть.
Тренировки начались уже на следующий день. Хаджи выбирал момент из прошлого, Есть давал одобрение, и по щелчку пальцев сознание парня переносилось в далекое и такое родное прошлое. Хаджи вновь увидел своих родителей, заново пережил все стадии взросления Слая, прогулялся по родным улочкам их города. Он старался увеличивать время пребывания в прошлом на несколько секунд каждый раз, пока к концу недели оно не достигло получаса.
Щелчки пальцами и перемещения стали настолько естественным, что Хаджи начало казаться, что он может прожить так целый месяц своего овертайма. Однако донельзя встревоженное лицо Эйбрахама Сигиуры заставило его принять срочные меры.
— Все очень плохо, Хаджи, — со вселенской скорбью на лице произнес этот голубоглазый тип, похожий на гинуанца лишь наполовину. — Процесс… ну ты понимаешь… ускорился чуть ли не в два раза.
— Почему? — произнес Хаджи. Ложка с овсянкой застыла на полдороги к его рту.
— Не знаю. Мои приборы фиксируют повышенную мозговую активность в ночное время. Тебя не мучают кошмары?
— Неа, — как можно более невинно отозвался Хаджи. — Я сплю как ребенок.
— И все-таки… Пропишем тебе снотворное, — решительно сказал Эйбрахам и сделал пометку в своем журнале.
— А может не надо, доктор? — взмолился Хаджи. — Серьезно, Эйб. Не люблю я всякие эти таблетки. Мне бы лучше прогулку на свежем воздухе.
Эйбрахам неожиданно согласился.
— Я поговорю с Такадой, — сказал он, — Постараюсь уломать его.
Сигиура был хорошим парнем и нравился Хаджи. Но он был заодно с Машидо, поэтому, как ни горько, парень не мог ему доверять.
— У нас проблемы, Есть, — начал Хаджи, как только в его тюрьме погасили свет. — Я стал умирать быстрее, если можно так выразиться.
— Да, мне это известно, — сказал бионик. — Я не хотел тебя беспокоить.
— Беспокоить? — возмутился Хаджи. — Ну знаешь ли…
Ему вдруг представилась такая картина: он собственной персоной лежит на кровати, а Эйб Сигиура роняет над его телом слезинки размером с горох. И тут Есть говорит как ни в чем не бывало: Ты знаешь, я совсем забыл тебе сказать, но твоя смерть наступит через десять, девять, восемь…
Хаджи потряс головой. Раз уж его мозг отказывает от этих путешествий в прошлое, почему бы не попытаться изменить настоящее прямо сейчас, не отходя от кассы?
— Давай протестируем еще один эпизод из прошлого, — мысленно обратился он к бионику. — Но в этот раз я попробую немного изменить настоящее.
Это была довольно забавная история примерно пятилетней давности. Хаджи и Слай были в Бруствере. Старшему из Хиггсов уже диагностировали рак, и в это дождливое утро они отчаянно опаздывали на поезд в Монетикун, чтобы увидеть ярмарку новейших биоников. Хаджи хорошо помнил это время: они изо всех сил пытались наверстать то, что совсем скоро должно было исчезнуть. И ежегодная ярмарка, куда слетались создатели биоников со всего мира, входила в тот самый перечень чудес света, который, по мнению Слая, должен был увидеть Хаджи до того, как он двинет кони.
Но за сутки до этого они оказались в самом настоящем обезьяннике, а все из-за того, что Слай устроил драку с одним из пьяных посетителей кафе.
Хаджи щелкнул пальцами и переместился за решетку. Прямиком из своей теплой постельки в славном городе Гине.
Было холодно и мокро. Промокшая под ночным дождем одежда так и не успела высохнуть, на соседней койке дрых какой-то алкаш, а на Слая, нервно потрясающего билетами до Монетикуна было больно смотреть.
— Три часа, Хаджи, три часа до отправления! — едва не плача, говорил он. — А мы все еще в этой чертовой дыре!
И тем не менее шанс выбраться у них был.
Полицейский, которому было скучно и по-большому счету немного жаль этих детишек, что оказались не в том месте не в то время — был добрым. И он предложил им игру: угадать, как его зовут в обмен на немедленное освобождение.