Менестрель что-то говорит Сагаи. И девушка смеется. Они счастливы вдвоем. Наверное, моя Тандори, глядя на них, и сама отогрелась. Оттаяла сердцем. Снова стала всего лишь женщиной… Любимой.
— Пойдем, — зовет она.
И тянет меня. И глаза ее мечтательно прикрыты…
И мы любим друг друга. Неистово. Страстно. И пренебрегаем действительностью, словно и нет ее… Нас двое. Нам никто не нужен для счастья.
— Я люблю тебя, — шепчет она. А в моем сердце помещается целый мир. — Я люблю тебя, Юнаро…
И жизнь останавливается, а крохотная вселенная в моей груди разрывается от боли.
Она назвала меня его именем…
Как же мне продолжать? Барахтаться в серой бренности? Для чего?..
Создательница невероятного, она привыкла использовать чужие тела. Но разве чувствовать по-настоящему может только Великая?
Ты забыла, любимая. Каждый способен на это.
Каждый. И «житик». И «ходик». И «грузила».
И я, понимаешь?..
Но она думала не обо мне. И я ощутил себя жалкой биоподелкой. Ненужной. Такой, как Ахайро. Как сотни других. Безликих, безымянных.
Что теперь будет с ними — с Тандори, Юнаро, Сагаи? Что?
Мне все равно.
Я ухожу…
Она провожает меня. Идет рядом, словно привязанная. До самого корабля. И на прощание говорит:
— Прости. Но всего-то и нужно было — понять меня… Я не требовала большего…
Есть меры у вечности. Моя измерялась месяцами. Восемью.
Я снова сменил корабль, команду и слуг. Мой бурный роман с императрицей на три недели вытеснил повседневные новости из всех галактических газет. Меня четырнадцать раз пытались убить. Один раз подкупить.
Я все оставил в прошлом. И мечтал об одном: вернуться.
Сюда, на эту планету, где и ветер, и звезды дышат воспоминаниями.
Но не встречает гостей Ахайро. Нет его и в доме.
Его купили. Наверное, он был счастлив. А мне стало безумно грустно… Ведь никто теперь по-настоящему не будет радоваться моему появлению… Ни одна живая душа…
И если Тандори рассталась со своим ненаглядным «житиком», кто же теперь стал ее любимой игрушкой? Ничего, скоро узнаю…
И узнал…
Я мог бы догадаться.
Хотя мне казалось, она не сможет сделать ТАКОГО…
Крошечный уродец. Синие ножки, почти лягушачьи. Серые крылья волочатся по земле. Явно велики ему по размеру. Спина в буграх. На животе мех. Длинный. Спутанный. Лапки семипалые… Только голова прежняя. Человеческая. И боль в глазах. Вселенская.
Он замечает меня, бежит, неуклюже выворачивая ножки, взбирается ко мне на плечо. Я и возразить не успеваю. Хотя мог бы: рука лежит на рукояти лучевика. И всегда готов смертоносный аргумент.
— Подойди к ней, — шепчет. Едва слышно. Требовательно. И умоляюще.
И кивает в сторону Сагаи. Еще более прекрасной. Но по-прежнему невидящей. А бабочка из металла рубит мир на две неравные части.
И я не в силах отказать. Подхожу. Замираю.
Она поднимает лицо…
…и глаза мои отражаются в хрупком кружеве платины и золота. И впервые смотрит на меня Сагаи. Моим взглядом. Или я сам смотрю в себя. И вижу печаль, плетенную душой. Ее ли душой? Своей ли?
— Возьми ее за руку, — голос Юнаро не охрупчает колдовство. Он часть узора…
Я касаюсь ладони девушки. А он — отталкивающе-совершенный уродец, сидящий на моем плече, — наклоняется к ней. И говорит, говорит что-то слышное лишь им двоим. И целует ее. А мне, вовлеченному в ураганный водоворот чужой любви, остается лишь не дышать. Чтобы не лишиться рассудка.
— Как хорошо, что тебя сегодня не заперли, — произносит Сагаи.
И обманным блеском сверкает платина. Словно слеза…
— Уходи же, УХОДИ, — требует несчастный монстр на моем плече.
И я подчиняюсь. Ноги несут меня прочь. Бегут. Почти летят.
Чтобы остановиться перед Тандори.
— Какой гость, — улыбается она, шагнув навстречу.
И механическая грация берет меня в плен. Я снова раб. Неужели нельзя иначе?
Женщина наклоняется, ласково заглядывает в глаза уродца, спрыгнувшего с моего плеча. И просит:
— Спой-ка, Юнаро. А мы послушаем.
И я, увлекаемый любимой женщиной, послушно шагаю на веранду. Устраиваюсь в кресле. И отрешенно наблюдаю, как маленькое чудовище неуклюже прыгает по ступенькам. Взбирается на мраморный столик, кладет перед собой отауру. И лапками перебирает струны… И поет, поет… чарует.
По тропинке идет Сагаи. Она услышала песню и спешит присоединиться к слушателям. Но не садится рядом с нами. Шагает к столику. Может, ей хочется быть ближе к любимому?.. Но нет. Она протягивает руку, чтобы коснуться его… И Тандори чуть наклоняется — само внимание. И ждет. А Юнаро продолжает петь. И играть. И лишь взглядом молит меня: «Сделай же хоть что-то»!