— О! Герр Шлиман, я-я!
— …как только подвернулся удобный случай, коллеги на него набросились как стая голодных крыс. Поскольку выходило, что он якобы обманул пять уважаемых граждан, никакой объективности или правосудия ждать не приходилось, и Клаус сбежал из страны. Теперь он — вольный стрелок.
— Кажется, это называется иначе, — пробурчал сэр Оливер. — Авантюрист.
— Не будь таким злюкой! — воскликнула Элизабет. — Клаус, простите его. Это все из-за лихорадки.
— Напротив! Не вижу что обижаться! Авантюра — это прекрасно! Это заставляет кровь бежать в жилу быстро. Но вы хотел говорить о деле.
Элизабет кивнула.
— Клаус согласился быть нашим проводником. Он здесь уже довольно долго живет, немного знаком с местностью. И может общаться с туземцами.
Сэр Оливер недоверчиво посмотрел на немца. Потом с трудом поднялся на ноги и отозвал Элизабет в сторону.
— Разве мы можем ему доверять? Он ведь фактически признался в том, что обманом вытянул деньги на экспедицию.
— Именно поэтому я ему и доверяю. Он ведь мог ничего не рассказывать. Выдать себя за кого угодно. Клаус выглядит бывалым человеком, а нам все равно нужен проводник.
— А если он нас обманет?
— Как? Мы ведь ищем не золотые слитки или драгоценные камни, которые можно украсть. Присвоить наше открытие он не сможет, он все-таки не биолог и не медик.
— Не нравится мне все это… Но, наверное, ты права.
Они вернулись к терпеливо дожидавшемуся их немцу, и Элизабет коротко посвятила его в цели экспедиции.
— Японские рыбаки пересекли остров где-то в этих местах. Сначала они пытались идти вдоль берега, но это было совершенно невозможно из-за мангровых зарослей. В море выходить они боялись, и решили исследовать одну из рек. Поднялись до предгорий и где-то в тех местах обнаружили то, что мы ищем.
— Сердце джунглей, я?
— Правильнее будет назвать это маткой джунглей. Судя по рассказу рыбака, это какой-то природный феномен. После нескольких месяцев жизни в джунглях их поразило буйство и разнообразие растений той долины — это о многом говорит! Еще он рассказывал о множестве невиданных животных и птиц, о насекомых, цветах… Все вокруг кипело — это его слова.
— Как вы определять, что вам нужно? На них мог действовать любой фактор.
— Будем изучать, наблюдать, — оптимистично заявил сэр Оливер.
На самом деле он предвидел, какая огромная работа им предстоит, но это его не пугало. Зато он будет в этом райском уголке с Бетти! Лишь бы пилюли китайца помогли справиться с болезнью! Возможно, ему даже удастся притерпеться к местному климату.
— Я, натюрлих! — покивал немец. — Абер, мы должен думать о долгом пути? Нужны еда и разное. И дожди!
Он что-то быстро сказал на немецком, обращаясь к Элизабет. Лицо женщины стало озабоченным.
— Он прав, Оливер, милый. Цзы Сим ведь тоже предупреждал — осенью начнется сезон дождей. В это время путешествовать по джунглям будет не очень-то приятно.
— Я помню, — возразил сэр Оливер. — Сезон начинается где-то с конца сентября — начала октября. И первое время это просто мелкий дождь, идущий пару часов в день. Вполне лондонская погода, да еще без смога и холода. У нас есть три, а то и четыре месяца на поиск долины. Если не найдем — вернемся сюда и переждем зиму в фактории. Зато к весне у нас будет разведана часть маршрута.
— Может быть, тебе все-таки…
— Давай оставим эту тему раз и навсегда, — твердо произнес сэр Оливер. — Я не собираюсь сидеть здесь в безопасности и сходить с ума от тревоги за тебя.
— Ох, милый… — Элизабет взяла его руку, нежно пожала. — Хорошо, мы отправляемся вместе.
«…и все же не могу отделаться от тревожного предчувствия. Цзы Сим утверждает, что это из-за преобладания стихии воды в моем организме над другими стихиями. Для европейского уха звучит, несомненно, диковинно. Но не следует забывать, что еще древние греки связывали различные болезни с нарушением баланса разных соков. Этот образ, возникающий независимо в медицине удаленных друг от друга как в пространстве, так и во времени культур наводит на определенные размышления.
Однако мои тревоги слишком обоснованы, что бы списать их на болезненное состояние. Этот немецкий авантюрист — вот кто истинная причина моего беспокойства. С того момента, как мы официально пригласили его стать нашим проводником, он днюет и ночует в гостинице. При этом объясняет свое присутствие необходимостью контролировать приготовления к экспедиции. Хотя и у меня и у Элизабет вполне достало бы собственного опыта заказать нужное оборудование и припасы. Но Клаус ведет себя столь добродушно, с такой смесью наивности и наглости, что обаял, кажется, всех, кроме меня. Я же не верю ему ни на пенни. Особенно неприятна его манера вести долгие разговоры с Элизабет на немецком языке. Бетти говорит, что это пустая болтовня — якобы, Клаус рад возможности хоть с кем-то поговорить на родном языке. У меня нет оснований не верить Бетти, я чувствую себя низким человеком, но…»