Щебет хоть и разбудил меня, но не раздражал. Он казался естественной составляющей атмосферы этого места — спокойной, умиротворяющей. В доме царила тишина. И умопомрачительно пахло яичницей. Я засомневался даже — может, вовсе и не птицы меня разбудили, а голодное урчание собственного живота? Похоже, Радмила вчера правду сказала о своих плюшках. Совершенно не ощущалось, что накануне слопал их штук десять.
«Стоп! — Я сел в кровати. — Откуда это благодушие? Я лишился связи, всего оборудования, нахожусь на территории врага…»
Одевшись, вышел в коридор.
Алиса, похоже, еще спит. Это хорошо. Поговорю с Радмилой наедине. Иногда самое верное решение — раскрыть карты.
В холле никого не было, в гостиной, где мы вчера пили чай, хозяйки тоже не оказалось. Я последовал за запахом яичницы, на кухню.
Что это была за кухня!
Я замер на месте, борясь с желанием протереть глаза.
Вспомнились вчерашние слова Алисы. Ну да — именно в сказке было место этой кухне. В каком-нибудь фильме о быте идиллической славянской деревни, не знавшей набегов степняков, неурожайных лет и крепостничества. Вдоль одной стены тянулся длинный стол из дубовых брусьев, тесно уставленный банками, горшочками и бутылками с неведомым содержимым. Там же зеленели пучки свежего укропа, петрушки и еще каких-то трав, опознать которые мне не удалось. По зелени сочными пятнами раскатились помидоры, на свободном месте стояло лукошко — самое настоящее, плетеное! — с яйцами. Вдоль стен высились пузатые старомодные комоды, тоже из настоящего дерева, даже не крашеные и не покрытые лаком. На их полках выстроились ряды склянок, пузырьков, мешочков. Судя по густому пряному запаху, какие-то приправы. С потолка свисали толстые связки — золотые и сиреневые из лука и белые из чеснока. Но королевой кухни, несомненно, являлась печь.
Я ошалело потряс головой — настолько это было одновременно нереальное и обыденное зрелище.
— Настоящая она, не сомневайтесь. В наших краях без печи зимой никак. Садитесь-ка к столу, у меня хлопот еще выше головы, я вам тут завтрак подам — по-простому, не обессудьте.
Радмила с ловкостью говорящей о большой практике выхватила из печи противень с курганом пухлого каравая. Под ножом хрустнула корка и на стол передо мной легла горбушка, исходящая хлебным духом. Тут же возникла как по волшебству глубокая сковорода, в которой томилась яичница. Отплясал чечетку нож, и на белое озеро с желтыми островами желтков и коричневыми рифами жареных помидоров просыпалась мелко покрошенная зелень.
— Кушайте же, что вы смотрите как на картину? — рассмеялась Радмила. Легко поставила в печь огромную посудину, накрытую крышкой. — Остынет, не так вкусно будет.
Через полчаса я, отдуваясь и пыхтя, будто марафон пробежал, выполз на крыльцо и плюхнулся на ступени. Не привык так обжираться. Да и не возникало желания до сих пор — не гурман, к еде отношусь равнодушно. Могу целый день прожить на пачке галет или банке энергетика. В городе это не сложно — там мне ни разу не приходилось есть что-либо с таким… таким вещественным запахом и таким настоящим вкусом. А ведь это была всего лишь яичница! Между тем, в печи уже поспевало некое блюдо, о котором Радмила сказала только: «В обед узнаете!»
«Я же собирался с ней поговорить… Очень жестко поговорить, с открытыми картами…»
Мысли двигались вяло, осоловело. Ни злости, ни тревоги.
«Надо съездить в город. Узнать что и как. Да и оборудование новое нужно…»
Я представил, как трясусь по проселочной дороге с полным брюхом, и мне заранее стало дурно. И куртка наверняка сейчас не застегнется…
«Нужно немного отдохнуть, прийти в себя».
Возвращаться в дом не хотелось, а на крыльце изрядно припекало солнце. День обещал быть жарким, от чего поездка в Москву представлялась совсем уж в мрачном свете. Но ехать нужно… Только немного отдохну перед этим.
На глаза попалась сплошь увитая плющом беседка в глубине сада.
Это именно то, что меня спасет!
— Так в беседке он. — Радмила махнула рукой куда-то в сторону сада. — Пусть спит. Сразу видно, выматывается он в этой вашей столице, что лошадь ломовая. А еще дивится, как это мы нашу жизнь считаем лучше городской. Так ведь на него только посмотреть, того и хватит, чтобы понять какая она вольготная — жизнь городская. И он ведь не один такой к нам приехал. Все, кого Сим из города присылает, поначалу такие — загнанные. Потом-то оттаивают, конечно. Многие возвращаются сюда навсегда уже. Община помогает с жильем, человек обзаводиться хозяйством, огородом. В поле выходим работать все вместе.