— Пророк, — строго поправила ее Радмила. — Мы называем его пророком. Предсказатели в большинстве своем шарлатаны. Долгое время Мишель и впрямь был не лучше своих малопочтенных собратьев по ремеслу. В его оправдание можно сказать только, что он искренне верил в свое предназначение. И ему было даровано истинное пророчество. Тринадцатая центурия.
Алиса покопалась в памяти, потом достала телефон, но тут же вспомнила, что связи здесь нет.
— Не могу сейчас зайти в интернет, но мне смутно помнится, что у него было всего десять центурий.
— Известно десять полных центурий, — кивнула Радмила. — Еще фрагменты одиннадцатой и двенадцатой центурии. И неисчислимое количество подделок. Пойдемте, я кое-что вам покажу.
Они поднялись на второй этаж одного из крыльев странного дома. Все помещение занимал один большой кабинет — книжные шкафы вдоль стен, на открытых полках поблескивают кожаными корешками с золотом названий внушительные тома. Толстый ковер с длинным изумрудным ворсом закрывает пол, словно мхом. Из этого мха тянутся вверх мощные корни, сплетаясь в тумбы огромного письменного стола. Стопка листов чистой бумаги, письменный прибор — самый настоящий, даже чернила есть в колбе из горного хрусталя — на подставке из зеленого полированного камня. Подсвечник с оплывшими поверху восковыми столбиками свечей.
Радмила спокойно подошла к столу и, выдвинув ящик, принялась что-то искать в нем.
— Может быть, не стоит?
— Не бойтесь, — прервала ее хозяйка гостиницы. — Это кабинет Хранителя знаний, который давно покинул нас. Но я уверена, он был бы рад видеть вас здесь. Вы должны убедиться.
— Хранитель знаний?
— Узнаете со временем. Вот оно. Подойдите.
Алиса не заставила себя упрашивать. Хотя сомнения относительно здравомыслия Радмилы еще оставались, да и перед неведомым хозяином кабинета было неловко за самоуправство, но женское любопытство, умноженное на профессиональное журналистское, влекло Алису к столу. К пожелтевшим от времени листам бумаги, что разложила по столешнице Радмила.
Бумага выглядела очень старой. Толстая, плотная, с коричневыми заломами и надрывами по краям. Алисе сразу бросилось в глаза, что лист покрыт множеством записей, идущих вкривь и вкось, частично густо замаранных чернилами, частично просто зачеркнутых. Это, да еще множественные почеркушки, словно автор не в силах выразить мысли словами, пытался воплотить их в рисунке, сразу наводило на мысль о черновике. Примерно так выглядели черновики Пушкина, которые Алисе довелось видеть в музее. Только здесь почерк был совершенно иным: витиеватым, с размашистыми заглавными буквами и неровной, пляшущей ритмикой строк. Человек писал то ли в спешке, то ли в сильном нервном возбуждении.
— Это…
— Да, это тринадцатая центурия Нострадамуса, — тихо произнесла Радмила, не отрывая взгляд от бумаг. — Здесь только часть, остальные катрены или утеряны или… тоже недоступны.
— Но… — Алиса склонилась над листом, попыталась вчитаться. Ничего не вышло. Похоже, написано было на старофранцузском. — Если это не подделка, то вы с ума сошли! Держите уникальный документ шестнадцатого века вот так запросто, в столе, в доме, где на дверях даже замка нет? Кто угодно может войти и украсть его! Даже дети могут из баловства испортить!
Радмила покачала головой.
— Вы ошибаетесь. Кто угодно сюда войти не сможет. Даже я смогла войти сюда только потому, что была с вами.
— Со мной?
— О вас сказано в пророчестве. Вы должны были появиться. Вы смогли войти в этот кабинет, потому что должны были увидеть пророчество. Вы сможете войти куда угодно, если там хранятся катрены, потому что вам суждено их увидеть.
Алиса еще раз попыталась прочесть катрен, в который упирался пухлый палец хозяйки гостиницы, но смогла опознать только отдельные слова. Подняла вопросительный взгляд на Радмилу. Та прикрыла глаза и продекламировала давно и хорошо заученные слова:
— В лето 1999 года Царь Света спрячет свой лик. Во тьме зачата будет дочь дерева и металла. Ей будет дана сила обращаться к сердцам людей и претворять слова в дела. Великий дракон возжаждет обновить чешую, и в этот год, ведомая рукою сына огня и металла, явится она к Верным утерянному знанию. Дано ей будет собрать воедино камни, что разбросал ее предок. Тем засохшее дерево обретет новую листву.
Алиса помолчала, ожидая продолжения, не дождавшись, осторожно спросила: