Ясно, тяжело выдохнул я, пялясь на оскал в кольце. Значит рано радоваться, что я попал в тело будущего правителя рода и клана Полярных волков. Помимо меня есть еще четыре претендента на место.
Долго размышлять мне над своей участью не пришлось, потому что в это время в палату вновь вошел целитель. Он шел радостно улыбаясь, широко разведя руки. Радостный. С чувством выполненного долга.
— Переговорил я с вашей невестой. Все, ушла-с она-с, — сказал он с придурковатой лыбой на лице.
— И как ты ее спровадил?
— Все просто. Сказал, что вы в бою получили травму для мужского здоровья и сейчас находитесь на процедуре лечения этой деликатной проблемы. Будучи девушкой ей не положено видеть все это. Поэтому она покинула больницу, правда сказала-с, что завтра вернется-с.
Не понял. Деликатная проблема? Мои брови взлетели. Он что меня кастратом или импотентом представил перед будущей женой?
Я, молодой мужчина, в самом рассвете сил, и чтобы оказаться неспособным в постели?!!!
Слушая все дольше целителя, я чувствовал как начинаю закипать. С каждой секундой все сильнее. Ярость заклокотала в груди, я в любую минуту готовился вскочить и схватить этого гребаного недопереговорщика за шею.
— По вашему лицу вижу, что вы не понимаете, почему я указал такую причину? Но с другой стороны, ваше сиятельство, если вы так боитесь любовной болезни графини Виктории, то мужская неспособность для вас идеальное-с спасение-с, — еще раз улыбнулся Степан Ромашов, походу дела нахваливая себя. — Ай да я-с…
Ясно. Собрав себя в руки, я кое-как успокоился. В прошлой жизни такие деликатные проблемы были только у евнухов в моем гареме, но этот целитель все же импровизировал исходя из той вводной, которую я ему дал. А именно из того, что она меня, кхм-кхм, очень сильно хочет.
Ладно, спишем все на недостаточно детальную вводную, тем более что он все-таки справился со своей задачей, и я не встретился с Викторией.
— Благодарю, Степан, тебя за помощь, но больше, чтобы эту причину не повторял ни ей, ни кому больше, а иначе… у тебя самого возникнет деликатная проблема. В общем ты понял? Завтра скажи госпоже Виктории, что ты ошибся, и то, что поначалу показалось травмой мужскому здоровию, оказалось на самом деле ранением в печень.
— Так печень ведь совсем в другом месте находится.
— Я сказал печень, значит печень! Или ты не согласен?
— Согласен, — сглотнув, закивал головой целитель.
Вот теперь другое дело. Я успокоился.
Кстати, о ее завтрашнем визите. Даже если завтра снова получится спровадить Викторию, мы не сможем придумывать отговорки постоянно. Рано или поздно она зайдет в палату и увидит меня.
Значит нужно убираться из больницы.
— Степан Дмитриевич, мне кажется стало лучше, выписывайте меня, — приказал я.
— Но как же так? Вам ведь еще неделю показан постельный режим, с вашими-то ранами, — возразил целитель.
— Неважно. Выпишите мне какие лекарства принимать, сам долечусь. Елисей вези домой.
Дома будет легче искать причины не впускать ее ко мне.
— Господин, вы имеете ввиду ваше имение в Черемушках? — уточнил слуга.
В Черемушках? Деревня какая-то что ль, хотя слово имение обнадеживает, по крайней мере подходит графу, а значит это мой дом.
— Все верно, едем в Черемушки!
После недавнего выхода из больницы Виктория Черногорская медленно брела по городу. Одна. Без вечно сопровождающей ее служанки, которую она отчего-то вдруг решила оставить в имении, хотя раньше никогда этого не делала.
— Подайте на пропитание, подайте на пропитание… — просила милостыню, сидящая на улице старуха в лохмотьях.
Мимо проносились немногочисленные автомобили, доносились разговоры прохожих и прочий уличный шум — все это было где-то фоном. Виктория не замечала окружающий мир, погрузившись в свою задумчивость.
Полярный, этот паренек с упертым взглядом и дерзкими речами, никак не выходил у нее из головы. Время от времени она покручивала у себя на пальце перстень с изображением черного горностая, но вспоминала о волке.
Да что он только себе позволяет⁈
Назвать ее своей женщиной, нахал! Совершенно никаких манер. Она топнула в сердцах ногой и ускорила походку. Еще и гуавы эти, она посмотрела в сумку, в которой лежали заморские фрукты. Развернулась и подошла к старухе-попрошайке.
— Вот держите. Это не деньги, но все же пропитание, которое вы просили, — сунула девушка ей в руки свою ношу.
Старуха раскрыла сумку и удивленно посмотрела внутрь.
— Что это?
— Гуавы!