Они чуют мой запах… Издалека…
Но не только собаки не спали в селенье. Вот уже и люди спешили по ночным улицам к морю. Да, видно и впрямь в этом селенье всегда найдутся те, кто станут ловить корабельные канаты, и в самый глухой ночной час придут торговцы с пивом и чистой водой для путешественников.
Син-Намму выкрикнул имена четырех гребцов, и те столпились вокруг него.
— Мы скоро вернемся, Лалия, — сказал корабельщик, обернувшись. — И принесем вести от здешних людей.
— Нет, — возразил Лабарту. — Я сам услышу их слова.
И спрыгнул за борт.
— Лалия! — крикнул Син-Намму.
Вода была теплой и темной, как небо. Лабарту зачерпнул ее, словно хотел попробовать на вкус, но спохватился и опустил руку. Добрался до мелководья — волны здесь разбивались о колени, не выше — и выбрался на берег.
Одежда прилипла к телу, вода текла с волос и рукавов рубахи, и повсюду был запах соли, запах моря.
— Лалия! — вновь позвал Син-Намму, поднимаясь на причал.
Следом на сушу выбрались и гребцы. Один из них встряхнулся и во все стороны полетели брызги.
— Лалия, ты не воин, — сказал Син-Намму, не скрывая досады. — Зачем ты сошел с корабля?
Лабарту поднял руку, призывая к молчанию и указал на спешащих к ним людей.
Пока Син-Намму договаривался о припасах, Лабарту молча стоял рядом. Скрестив руки на груди, ждал. Собаки угомонились, затихли. Волны шуршали, морской ветер блуждал в мокрых волосах, соленая влага высыхала на коже. Но все чувства словно отступили. Лабарту слушал — слушал голоса и чувства людей.
И за обычными словами и жестами ощущал страх.
Когда гребцы с провожатыми удалились в сторону деревни, старший торговец задержался. Свет факелов отражался в медных бляшках его пояса, метался в зрачках. И сам человек был объят беспокойством. Руки его непрестанно двигались, — то он отбрасывал волосы с лица, то крутил кольцо на пальце, то просто указывал куда-то. И говорил.
Расспрашивать его почти не пришлось, он стал рассказывать сам. Мельком взглянул на Лабарту, а потом вновь повернулся к корабельщику и обращался к нему.
— Ловцы жемчуга говорили, что вы должны приплыть. — Голос торговца звучал тихо, но неспокойным был, как и бьющееся на ветру пламя. — Но мы уже не думали… После вестей, что идут со всех земель, страшно пускаться в путь.
— Что слышно? — спросил Син-Намму. — Где идет война?
— Повсюду! — Собеседник обернулся и указал вдаль, должно быть, в сторону устья Евфрата. — Нет, до нас они не дошли, но все в страхе… Говорят, все селенья, что без стен, они взяли, и жгут все на своем пути, и убивают… Урук осадили, и Ларсу, а иные говорят, что и Аккаде. А Лагаш открыл перед ними ворота и сдался.
— Осадили Аккаде? — с недоверием переспросил Син-Намму. — Что же войска лугаля?
— Никакому войску с ними не справиться! Они как полчища саранчи, спустились с гор, переправились через Тигр, идут, и нет им числа!
…не справиться с ними. Они заполонят всю землю…
Голос слепой пророчицы, воспоминание яркое, как отражение солнца в воде.
И следом пришло понимание.
Сошли с гор, с гор Загроса и переправились через Тигр. Прошли по степи, где я жил столько лет… Бесчисленное войско, жгущее посевы и убивающее всех на своем пути, прошло по землям, где моя Ашакку…
Лабарту замер. Рядом, потрескивая, горел факел, люди продолжали разговаривать. Но слова отдалились и потеряли смысл.
Ашакку…
Но перед глазами — лицо Кэри, утренний свет в ее серых глазах. А сам он связан и пошевелиться не может, но Кэри поднимает к его губам чашу, деревянную, полную крови. И говорит: «Пей, мой хозяин!» И вкус этой крови — вкус жизни. А Кэри — как луч солнца, возрождающий, дарующий силы, и…
— Нет, — прошептал Лабарту и зажмурился. — Нет…
Кэри умерла, но Ашакку жива. Я чувствую это и не могу ошибиться.
— Лалия? — Син-Намму тронул его за плечо. — Что скажешь? Решение за тобой.
— Решение? — повторил Лабарту.
— Да, — кивнул корабельщик. — Раз Лагаш захвачен, может лучше нам подняться по Евфрату? В Ниппуре разгрузить корабли и по суше караваном дойти до Аккаде?
— Это безумие! — воскликнул торговец. — Повсюду эти дикари, а караваны — легкая добыча!
Мы поднимемся по Тигру… Чтобы быть ближе к степи, ближе к Ашакку. Чтобы придти ей на помощь, если она в беде.
Лабарту взглянул на Син-Намму и помедлил мгновение, словно размышляя.
— Верно, — сказал он наконец. — Дикари не плавают на кораблях, и по реке путь безопасней. Вот мое решение: как уплывали из Аккаде, так и вернемся обратно.