Верно, ночь ведь еще только началась... Жрица должна встречать гостей у дверей святилища, приветствовать у порога. А мне пора на пристань.
-- Да, -- сказал Лабарту и принялся искать одежду среди разбросанных покрывал. -- Я его знал.
Глава пятая
Эреду
1.
Адад-Бааль стоял неподвижно и, словно завороженный, смотрел на бескрайнюю водную гладь. Лабарту и сам не мог вымолвить ни слова -- хоть и видел море прежде, но разве такое? Синее, едва приметно движущееся под безветренным ослепительным небом, зачаровывающее... Недаром с его водами сравнивают синеву сапфиров, а Энки называют хранителем сокровищ.
Корабль, идущий впереди, медленно разворачивался, мокрые весла блестели на солнце. И, вслед за ним, и их лодка накренилась, качнулась, выровнялась и пошла вдоль берега.
Ритмично били барабаны, корабельщик выкрикивал приказы, но и в этом шуме Лабарту расслышал, как Адад-Бааль шепчет что-то, и обернулся.
Раб стоял всего в паре шагов и все также не сводил глаз с горизонта, где море смыкалось с небом. Адад-Бааль был невысок -- даже ниже Лабарту -- узок в кости и некрасив. Его коротко остриженные волосы топорщились, словно растрепанные вороньи перья, а на спине виднелись шрамы, должно быть, от хлыста.
Поймав взгляд Лабарту, Адад-Бааль поклонился и проговорил, словно отвечая на незаданный вопрос:
-- Море, возле которого я вырос, было совсем другим. Я и не знал, что оно может быть столь спокойным. Я хотел бы восславить бога здешних глубин. Как его имя?
Лабарту отвернулся.
Совсем другое море, драгоценное, прекрасное, и только одно неизменно -- и здесь чайки взлетают и падают, кружат над водой.
-- Зачем тебе имя бога глубин? -- спросил он.
-- Чтобы вознести ему хвалу, -- не медля ни мгновения, ответил Адад-Бааль. -- И попросить хранить твои корабли.
Мне нет дела до богов, им нет дела до меня, они не станут меня охранять. И тебя тоже, потому что ты принадлежишь мне.
Но вслух сказал:
-- Энки. Его зовут Энки.
2.
Здесь не было пристани, лишь причальные столбы. Завидев приближающиеся корабли, на берег высыпали люди, но как же их было мало -- не сравнить с шумной толпой на причалах Лагаша и Аккаде. Чуть дальше, среди пальм, виднелись простые домики. Совсем крохотное селение -- такие часто встретишь среди полей, по берегам каналов, между великим городами.
Но разве это не Эреду? Город, воспетый в песнях и прославленный в гимнах?
Лабарту стоял, облокотившись о борт, и в удивлении смотрел на берег.
Син-Намму выкрикнул имена, и шестеро гребцов спрыгнули в воду. Едва они выбрались на землю, тут же, опережая других, к ним устремился человек в длинных темных одеждах. Он поднял взгляд, широко улыбнулся и поклонился стоящим на палубе корабля. Затем проронил несколько слов, и гребцы последовали за ним к селению.
-- Тебе нет нужды сходить на берег, -- сказал Син-Намму, глядя им вслед. -- Мы возьмем здесь чистую воду и свежее пиво и тотчас отправимся в путь. И дальше поплывем вдоль безлюдных берегов, но тем радостнее будет ступить на благословенную землю.
Лабарту лишь кивнул, надеясь, что чувства не отразились на лице. Что ж, должно быть Татану не покидал корабль в Эреду, а, значит, не должен и я... А так хотелось прыгнуть за борт -- пусть одежда промокнет, льняная рубаха прилипнет к телу, а синий шерстяной пояс потемнеет, станет почти черным. А потом выйти на землю, в город, почитавшийся некогда наравне с Ниппуром... Не торопясь, идти по его улицам и чувствовать, как капает с длинных волос вода, и солнце сушит мокрую кожу.
То море было холодным и соленым, а это?..
Я еще узнаю, каково здешнее море.
-- Неужели это Эреду? -- спросил Лабарту. -- Я знаю, город был разрушен войной и потопом, но все же...
-- Не туда смотришь. -- Син-Намму вскинул руку и указал вперед. -- Вот Эреду.
Глаза экимму зорче человеческих, и Лабарту подивился, почему не взглянул туда сразу. Должно быть, смотрел на людей и на волны прибоя и забыл про небо.
Вдалеке возвышался холм, а на нем, среди пальм, виднелись руины. Быть может, совсем недавно еще жили там люди -- двести, триста лет назад, -- а, может, давным-давно покинули свои дома, оставили их ветру и солнцу.
-- Корабли подходили прямо к городским стенам, -- продолжал Син-Намму. -- Но море отступило, и мудрые люди говорят, что оно продолжает отступать. Наверное, поэтому люди и не отстроили новый город. Что толку возводить гавань, если сыновьям твоим и внукам придется строить новую? Потому люди и ушли, видишь, лишь немногие остались...
На берегу раздался крик, и Син-Намму замолк, не договорив.
-- На Дильмун! Возьмите меня на Дильмун! Смерть, черные волны! Черные волны!..
Толпа расступилась, и на берег, торопливо ковыляя, выбралась старуха.
Она подслеповато щурилась на солнце и протягивала к кораблям дрожащую руку. Седые волосы выбились из-под поношенного темного покрывала, запястья охватывали тусклые браслеты.
-- Заберите меня с собой! -- выкрикнула она вновь, и голос сорвался на хриплый кашель.
Кто-то из толпы окликнул ее, позвал, пытаясь успокоить, но старуха даже не обернулась.
Лабарту, склонил голову набок, разглядывая ее. Сгорбленная и лицо все в морщинах, но даже сквозь запах моря и раскаленного песка, он чувствовал -- у старухи чистая кровь, не тронутая болезнью. Но кто эта женщина? Амулет на груди и колокольчики по краям одежды -- должно быть, жрица. Но храмов здесь нет, чья же она?..
Не все ли равно, какому богу она служит? Что тебе до богов?
-- Я говорила людям, но они не слушают меня! -- Старуха сделала еще несколько шагов и теперь стояла у самой кромки моря, волны разбивались о ее босые ноги. -- Тем, кто останется, не уплывет, не будет пощады! Черный потоп захлестнет страну!
-- Совсем ты из ума выжила! -- крикнули из толпы, и другие голоса подхватили:
-- До разлива еще далеко, откуда ж придет потоп?
-- Звезды обещали добрый урожай и хороший год, неужто ты знаешь больше звезд?
Лабарту смотрел вниз, прикусив губу. Смех рвался наружу, веселье, смешанное с тревогой. Так вот во что превратился Эреду? Великий город, источник мудрости стал пристанищем безумных старух?
Син-Намму перевесился через борт и крикнул:
-- Они правы, женщина! Тебе нечего бояться, возвращайся к своему алтарю!
Один из гребцов обернулся к корабельщику.
-- Служители Энки на корабле -- добрый знак, господин. Возьмите ее.
-- Она служит богу моря? -- спросил Адад-Бааль, до сих пор молча стоявший рядом. -- Разве можно отказывать жрецам бога, которому доверил свою жизнь?
Син-Намму взглянул на него так, словно хотел ударить, но лишь сказал:
-- Рабам не пристало указывать своим господам. И что ты, иноземец, можешь знать про наших богов?
-- Я знаю.., -- начал было Адад-Бааль, но старуха вновь закричала с берега, и он замолк на полуслове.
-- Раб видит истину, а ты слеп! Идет второй потоп, великие воды уже сошли с гор, и скоро черные волны захлестнут страну, черноголовые станут рыдать, проклиная свою участь, и мертвых будет больше, чем живых... Но Дильмун, Дильмун благословенный не коснутся воды потопа, и те, кто сойдут на его землю -- спасены!
Толпа зашумела. Кто-то смеялся, кто-то пытался вразумить жрицу, другие же просто стояли, наблюдали, переговариваясь. Одна из женщин поставила на землю корзину и, подбежав к старухе, попыталась увести. Но та вырвалась, не переставая кричать, и Лабарту подивился -- сколько же силы в этом иссохшемся теле.
Должно быть, Энки говорит сквозь нее.
От этой мысли озноб прошел по телу. Давным-давно, еще в Лагаше, Лабарту слышал о жрецах из храма на берегу моря, провидящих будущее, говорящих голосами богов.