Щедра природа Шанских гор: гибкая пальма соседствует с могучей сосной. Но, отдавая должное гигантской агаве, мы радовались безвестному цветку, похожему на василек, и была как откровение полянка со скошенным сеном, почти как в Подмосковье.
На склонах гор раскинулись заботливо возделанные сады, ухоженные огороды. В быстрых ручьях женщины стирали белье, выколачивая его о камни и тут же распластывая на земле белые простыни и цветные лоунджи. Во дворах бегали упитанные лохматые шанские овчарки — не чета их облезлым собратьям в Рангуне: у каждой есть хозяин.
Хижины почти все на сваях, под полом — место для скота и амбар, где хранится зерно. В дом, как в храм, нельзя входить в обуви. Вот и стоят рядком у каждого порога шлепанцы. Убранство в домах — самое скромное: циновки, одеяла, посуда, ящичек для хранения бетеля. Но постепенно в быт, особенно в городах, входит современная мебель, холодильники, транзисторы.
Шанская крестьянка
Все на свете кончается, кончилось и наше «восхождение» в горы. Вот и Таунджи — бывшее владение шанского князя, «повелителя солнца».
На главной улице, как положено, выстроились муниципалитет, почта, магазины, рынок. В центре города пыльно, суетно. Зато в зеленых районах, на окраинах, где стоят виллы, колледжи, отель для туристов, легко дышится.
Чем запомнился Таунджи? Пожалуй, музеями: зоологическим с богатейшей коллекцией и краеведческим. Но главная примечательность города — госпиталь имени шанского князя Сао Сам Тхуна, сподвижника Аун Сана, убитого вместе с ним в июле 1947 года. Госпиталь — трехэтажное здание со стационаром, поликлиникой, хирургическим, стоматологическим и глазным отделениями — построен с помощью Советского Союза, его так и называют «русский».
Много лет жили и работали в Таунджи наши врачи. Работали в далеком горном крае, где сохранились еще кое-где первобытные или феодальные порядки. Тысячи операций сделали советские хирурги, вернув людям здоровье и красоту. Высоким профессионализмом, бескорыстием, самоотверженностью они очень скоро завоевали признательность местных жителей. Немало учеников и просто хороших друзей оставили советские врачи в Таунджи.
Нас пригласила в гости писательница Ми Ми Кхайн. Много лет она занимается проблемами положения женщин в Бирме, ее книги известны на родине и за рубежом. Хрупкая приветливая бирманка рассказывала: «Женщины в нашей стране издревле пользовались теми же правами, что и мужчины. Это начинается с детства, когда девочки играют в мальчишечьи игры; с шести лет, наравне со сверстниками, идут в школу и учатся, ни в чем не уступая своим ровесникам. Было время, когда в монастырях обучали грамоте только мальчиков. Девочки получали домашнее воспитание. Их учили хорошим манерам, умению вести хозяйство. Откладывали деньги, драгоценности, которые давали в приданое. Сейчас же ни для кого не секрет, что истинные драгоценности — это знания, профессия. Образованные женщины очень уважаемы. Если раньше частицу До прибавляли только к имени почтенной пожилой дамы, то теперь так обращаются и к образованной молодой девушке. Кстати, треть студентов Рангунского университета — девушки».
Сегодня бирманка — не только хранительница семейного очага, она — полноправный член нового общества. Женщины голосуют наравне с мужчинами. По утрам вместе с мужьями идут на поля, на заводы, в лаборатории. Прежде женщины были заняты только по дому да в лавке, а сейчас они с успехом освоили многие «мужские» профессии. Сегодня женщина — врач, учитель, спортсменка, директор фабрики, юрист, инженер, музыкант, журналистка, офицер.
Но, возможно, офицер — довольно редкая профессия для азиатской женщины, а вот учительница… И гостеприимная хозяйка представила нам миловидную девушку, свою родственницу, приехавшую к ней погостить из деревни на воде, с озера Инле. Девушку звали Ми Чан. Она окончила колледж в Рангуне и уехала на озеро Инле учить ребятишек. Мы с удовольствием принимаем ее приглашение поехать с ней, увидеть редкое по красоте горное озеро.
ДЕРЕВНЯ НА ВОДЕ
Голубое озеро Инле, природное чудо, лежит в Шанских горах, несколько южнее Таунджи, в двух часах езды машиной вдоль нескончаемого частокола из кактусов.
До деревни час езды в длинной лодке с подвесным мотором. Проводник раздает нам широкополые шляпы и предостерегает: солнце горного озера коварно — за несколько минут не заметишь, как получишь сильный ожог. По совету нашего гида прячемся под зонты, поэтому над лодкой раскрывается разноцветная крыша из зонтиков. Наконец мы экипированы по всем правилам, можно отплывать.
Иногда сильная волна перехлестывает через борт, обдавая прохладой. Вода в озере удивительно чистая, прозрачная. Глубина везде одинаковая — около четырех метров. Кое-где озеро поросло тростником. Наш проводник веслом раздвигает заросли, с трудом проводя пирогу сквозь них и вспугивая диких уток.
Триста лет живет на воде народность инта — «озерные жители». То ли спасаясь от врагов, то ли в поисках воды, переселились они сюда когда-то с твердой земли, да так и осели.
На озере Инле
Живут здесь ремеслами, ловят рыбу, разводят огороды, ткут. Индейские красные лоунджи и тканые сумки, с которыми в Бирме ходят все, и стар и млад, считаются лучшими в стране. Инле — единственное озеро в мире, где гребут не совсем обычным способом… ногами.
Рыбак стоит на самом краю плоскодонки. Левой ногой он упирается в носовую часть лодки, а правой захватывает весло и загребает им. Со стороны это выглядит цирковым номером, но рыбаку удобно: руки свободны, ими можно ставить сеть, глушить и выбирать рыбу.
Инле — единственное место в мире, где гребут ногами
Проплываем мимо водных огородов. Их ровные ряды чуть подрагивают на озерной глади. Сооружаются огороды так: в дно вбиваются бамбуковые шесты, а вокруг них на скрепленной лианами земляной платформе высаживают овощи, зелень, цветы.
А вот и деревня. Как цапли, стоят над водой на тонких ногах-сваях хижины. Главная улица самая красивая, вдоль нее выстроились двухэтажные дома, а между ними перекинуты горбатые мостики-переходы. Из окон домов нам машут дети. Сидят на подоконниках разомлевшие от жары кошки — обычные сухопутные кошки, привыкшие жить в деревне на воде.
По улицам-каналам важно плывут утиные выводки. Скользят узкие лодки, груженные овощами и зеленью. К порогу каждого дома привязана такая лодка. Дети, едва научившись ходить, учатся и грести. Ведь здесь все на воде — школы, базары, мастерские, ткацкая фабрика, пагода.
В одном из домов видим группу ребят. Они нараспев скандируют слова, повторяя их за черноглазой девушкой у доски. Это — начальная школа. На несколько минут задерживаемся в школе, знакомимся с молодой учительницей.
«Мне важно не только научить детей читать и писать, но и воспитать их хорошими гражданами, — говорит она. — Есть у меня давнишняя мечта: поехать в Москву учиться, в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы… Моя подружка, — продолжает девушка, — кончила в Москве Хореографическое училище Большого театра, а сейчас в Мандалае в Школе изящных искусств учит девочек классическому балету. Я часто думаю, как щедро должно быть государство, которое взяло на себя подготовку кадров национальной интеллигенции для развивающихся стран».
Мы прощаемся со школой, с ее приветливой учительницей и едем дальше. Нас ждут в гости. Причаливаем к порогу и по лестнице, выходящей из воды, поднимаемся в дом. В комнате светло, уютно. Много цветов — в вазах, на окнах, перед статуей Будды на домашнем алтаре. Две гладко причесанные девушки склонились над швейными машинками. Шьют себе приданое, объяснили нам. Получив разрешение взрослых, девушки оставляют шитье и присоединяются к нам.