Последнее дело… Заключительные слова напоминают уничтожающий отзыв о евреях Фридриха Ницше: судьба поставила их перед выбором — погибнуть или жить в унижении, и евреи выбрали — жить любой ценой. Чтобы сохранить свою жалкую «нацию» (кавычки принадлежат К. Сталину. — А.М.), «сторонникам национальной автономии приходится охранять и консервировать все особенности „нации“, не только полезные, но и вредные, — лишь бы спасти „нацию“, лишь бы „уберечь“ ее».
На этот опасный путь неминуемо должен был вступить Бунд. И он действительно вступил — начал отстаивать отдельное право «жаргона», право еврейского пролетариата праздновать субботу, — «этак он еще потребует права празднования всех старо-еврейских праздников!..».
К. Сталин совершенно прав: национальное возрождение непременно требует как минимум доброжелательного интереса даже к самым архаическим обычаям своего народа. Что бесспорно отвлекает от единого интернационального дела разрушения современной цивилизации.
* * *Можно еще долго вчитываться в этот основополагающий труд и находить там все новые и новые глубины, однако уже из разобранного ясно: чтобы понять отношение Сталина к идее еврейского национального возрождения, не требуется зарываться в сталинское подсознание или перебирать разные глупости и грубости, которые он отпускал по адресу евреев в минуту веселости или бешенства: такое практически с каждым бывает. Если только внимательно прочесть, что он писал обдуманно и спокойно, находясь в здравом уме и твердой памяти, проживая в мирной благоустроенной стране, имея полную возможность читать и обсуждать написанное, а впоследствии нисколько не препятствуя миллионам людей десятилетиями заучивать наизусть, — из прочитанного будет ясно, что к еврейскому национальному возрождению он относился примерно так же, как к гальванизации трупа — который при этом, агонизируя, еще и успевает расстроить сплоченные интернациональные колонны голодных и рабов.
Сталин в принципе относился бы точно так же и к стремлению строить отдельную французскую или отдельную английскую культуру, но, к сожалению, до поры до времени то были нации, заставляющие «считаться с собой». Но считаться с теми, с кем можно не считаться… За каких мягкотелых либералов вы нас принимаете?!
Неприязненное и подозрительное отношение Сталина ко всякой культурной и политической активности еврейской «нации» — особенно внутри подвластной ему страны — не было результатом бессмысленной ненависти ко всему еврейскому (ну, разве лишь отчасти), но было плодом обдуманных убеждений, сложившихся еще в эпоху «Просвещения».
Таков мой вывод. Но для тех добродушных людей, которые хотели бы противопоставить плохому Сталину хорошего Ленина, напомню не только о полном одобрении Лениным сталинской позиции, но и о его собственных словах: самый человечный человек называл евреев даже не «нацией» в кавычках, но кастой и утверждал, что еврейская национальная культура — лозунг раввинов и буржуа, а против «ассимиляторства» могут кричать только еврейские реакционные мещане, желающие повернуть назад колесо истории.
Судите же, какие розы заготовил Гименей, благословляя сожительство еврейского народа с Софьей Власьевной, как тонкие конспираторы всего лет двадцать тому называли советскую власть.
Нормализация евреев
Впрочем, если бы евреи сделались «нормальной» нацией…
Нормальной — это какой? Да такой, как все. Впрочем, «все» — понятие растяжимое, если говорить о целом мире. «Как все» в России долго означало «как русские». Был в советской торговле такой термин — «нормализация молока», доведение слишком жирного молока до положенной кондиции. Может, это было бы и неплохо, если бы стандарты, под которые требовалось подогнать народ, спускались откуда-то с всеведущих небес. Но правители-то исходили или из привычного, или из утопического…
В эпоху Николая Первого, когда перед Россией стояла историческая задача вестернизации, либерализации, формирования свободного рынка труда и его продуктов, формирования свободной финансовой системы, государь император именно ту часть населения, которая была к этому наиболее приспособлена (евреев), возжелал превратить в землепашцев, ибо в торговых и финансовых навыках евреев совершенно справедливо видел опасность для существующего уклада. Но разумеется, аграризация евреев, не вписывавшаяся ни в их привычки, ни в их национальные химеры, не принесла ни той, ни другой стороне почти ничего, кроме неприятностей и убытков. Тем не менее идея некоего Протобиробиджана начинала брезжить уже тогда: в 1835 году Николай, по предложению министра финансов Канкрина, утвердил проект переселения еврейского излишка (то есть чем больше, тем лучше) на пустующие земли Сибири. При этом еврейским переселенцам предполагалось за счет казны выделять по пятнадцать десятин удобной земли на мужского пола душу плюс земледельческие орудия и скотину.