— Не торопись. Мы еще на машинах потягаемся.
— На машинах? — удивленно переспрашивает Файвка.
Рубин проговорился: решение о новом составе работающих на машинах еще не было оглашено… И он ничего не ответил на вопрос Файвки.
Ночью, лежа в комарниках, ребята подслушали разговор Рубина и Фрида относительно соревнования. Рубин сказал, что технически он сравнялся с Файвкой, но что обогнать его невозможно. Тот вообще не устает, он может начать не евши и ходить до ночи с косой без остановки.
— Я так не смогу, — заявил он.
— Но сдаваться ты не должен.
Понятно. Он уже сегодня хотел кончать, но мы еще на машинах попробуем. Я не сдамся!
— И правильно делаешь, — сказал Фрид, — ваше соревнование много дало. Теперь уже все соревнуются, даже старик Брейтер.
— С кем?
— С русоволосым пареньком из новых.
Многие замечали странное поведение Берки и его безразличное отношение к работе. Из всех шести косилок, которые были в работе, одна лишь косилка Златкина выполняла норму. Остальные отставали. Машина Берки с утра стояла на месте, лошади жевали траву и волочили вожжи, путавшиеся в колесах. А бригадир среди белого дня натачивал ножи то одной, то другой машины, давал советы, а то и вовсе забирался под дерево, разжигал костер и усаживался курить. Берка всячески старался доказать, что коммуна обязательно распадется.
— Коммуна, — толковал он, — может существовать только тогда, когда она маленькая, а тут набежало со всего света всякой твари по паре, один другого знать не знает, и ни у кого ничего нет. Такая коммуна должна погибнуть.
— А как же ты себе представляешь настоящую коммуну? — спросил один из коммунаров, который серьезно задумался, услышав эти рассуждения.
— Мой совет прост: все старые коммунары, лучшие, должны уйти и создать особую коммуну, маленькую, и никого из новых в нее не принимать.
Он вызывающе посмотрел в задумчивые глаза коммунара: понятно, мол? — и добавил:
— Земли здесь хватает, бери.
— В районе такого дела не допустят! — сказал один.
— Как это не допустят? — возразил Берка. — Новое хозяйство не дадут организовать?
— Нет, не позволят. Теперь речь идет об укреплении старых коммун. Читал постановление?
Берка постановления не читал, но настаивает на своем. Он даже нашел выход, если такое постановление и в самом деле существует:
— Надо уходить. Надо поставить район перед выбором: даете землю, — ладно, нет, — мы уезжаем. А старым биробиджанцам они уехать не дадут! Вот что нужно!
Он смотрит на своих собеседников с улыбкой, точно хочет сказать: «Стоит минуточку подумать — выход найдется».
Златкин, который никогда в таких беседах не участвовал, тем не менее всегда доискивался до их смысла.
После знойного и утомительного дня наступил вечер. Ребята пришли усталые, молчаливые и на берегу застали косарей, уже искупавшихся и нетерпеливо поглядывающих на кухню. Первой не выдержала Груня. Она возбужденно крикнула:
— Вот полюбуйтесь на них! Уже пошабашили!
На берегу стало шумно. Коммунары, которые все время надеялись на машины, пылали от гнева:
— Как это по полдня работать?
— Почему никто не знает, сколько они успевают за день?
— Учета работы нет!
— Тише, ребята! — вмешался Ривкин, когда публика основательно разгорячилась. — Не кричите. Учет есть. Знаем, сколько кто успевает. Один Златкин выполняет норму, больше никто. Машина Берки вообще не работает.
— Будь сам бригадиром! — крикнул Берка.
— Нет, не я, — ответил Ривкин. — Бригадиром назначат другого.
— Почему одного бригадира? Вся бригада никуда не годится, если они норм не выполняют! — заметил один из ребят.
В эту минуту подъехал Златкин. Берка раскричался, что кто-то портит машины, а ему приходится их чинить, что нужно точить ножи. Увидав Златкина, несколько человек заговорили сразу.
— А почему Златкин может? Почему у него ничего не ломается? А ему кто ножи натачивает? Ведь он всего третий день как работает!
— Что тут удивительного, — сказал Златкин, — если люди ни черта не делают? Сидят часами в дыму и агитируют за то, чтобы удирать из коммуны. Никто не работает. Вся бригада никуда не годится.
— Вот мерзавцы!
— Саботажники!
— Гнать из коммуны!
— Под суд их!
На берегу все ходило ходуном. Над головами ползли темные тучи и еще больше раздражали коммунаров.
Собрание возникло стихийно. Называли имена новых членов бригады:
— Бригадиром назначается Златкин!