– Уполномочен, уполномочен! – штабс-капитан не скрывал своего раздражения. – Развели здесь бюрократию… Гоголя на вас нет! Поднимайтесь…
Кукольное представление продолжалось. Ханума уже со скалкою в руке наступала на своего Адамяна.
– Пить вино тебе не лень,
Этим занимался?
Ты, бездельник, целый день,
По духанам шлялся!
Ханума пытается скалкой ударить мужа. Адамян ловко, продолжая танцевать лезгинку, уворачивается, кружит Хануму, пока она сама не падает без сил. Адамян падает на Хануму. Она поднимает вверх деревянные ножки в кружевных панталончиках и миниатюрных белых сапожках на каблучках.
Публика в полном восторге, аплодирует, хохочет, громко подпевает припев:
– Ах, ты милая моя, Ханума Петровна!
Не целуй меня в уста, целуй по затылкам!
****
Несколько ранее…
Дорога от «Гранд-Отеля» до конвойного перрона железнодорожной станции Асхабад не заняла много времени. Ловко спрыгнув с коляски на мостовую, штабс-капитан Николаев, не оглядываясь, поднялся на перрон и пошел к «литерному». За ним без команды проследовал поручик Кудашев. Шествие замыкал ротмистр Лукашов.
В плацкартном купе было тесно. Офицеры Особого отдела прошли по узкому проходу в штабное купе. За ними дверь была закрыта и заперта на вагонный ключ самим подполковником Држевским. Позади Кудашева четверо – три унтера и поручик – конвой.
Држевский раскрыл служебную книгу, поудобнее устроился у откидного столика, попробовал на полях химический карандаш. Кудашева не удостоил даже взглядом. Один за другим последовали вопросы:
– Имя, отчество, фамилия, год рождения, место рождения, вероисповедание?
Кудашев отвечал спокойно, четко. Его голос был ровен. Ответы были просты. Но рой мыслей был сложен. Он понимал, что попал в крепкие руки людей, ненавидящих его. В крепкие руки профессионалов, которые не дадут ему ни малейшего шанса на побег, даже на элементарное сопротивление… Возможно, не дадут ни одного шанса доехать живым не то что до Санкт-Петербурга, до Ташкента!
Заполнив графу в журнале и выписав карточку конвоируемого, Држевский расписался сам и подозвал знаком начальника конвоя поручика Мясоедова. Тот принял карточку, расписался в журнале, отдал своему командиру честь. Држевский молча, ни на кого не глядя, вышел из вагона. Вслед за ним вышел один из унтеров. Начальник конвоя запер плацкартный вагон на ключ. Минута молчания. Конвойники смотрят на Кудашева. Кудашев оценивает своих конвоиров. Отмечает про себя: «Крепкие волкодавы. Не чета тем, сопливым подпоручикам из компании Вацека Сапеги. Тяжелые взгляды. Тяжелые кисти рук в многочисленных мелких шрамах у всех троих. Эти трое стоят многих иных вояк»…
– Что стоишь? – обратился к Кудашеву начальник конвоя.
Кудашев вопросительно поднял на него взгляд.
– Не знаешь? Раздевайся. Личный обыск. Положено. Не бойсь, не обидим!
Обращение на «ты» Кудашев пропустил мимо ушей. Знал, куда и к кому попал. Снял портупею, снял китель.
– Не останавливайся, продолжай! – последовала команда. – Снимай сапоги, шаровары, исподнее…
Кудашев увидел: один из унтеров отстегивает от мундира погоны, ножницами срезает с него пуговицы. Та же участь постигла крючки и пуговицы шаровар. Обмундирование было внимательно осмотрено, карманы вывернуты, швы прощупаны досконально.
– Снимай исподнее, не стесняйся, здесь нет женщин. Представь, что ты в полевой бане!
Кудашев исполнил и эту команду.
Конвойный поручик открыл железную клеть.
– Заходи. Там просторно. Располагайся. Через пару часиков будет ужин, кипяток. По своим делам будем выводить в сортир два раза в сутки. Понятно? Будешь бузить, хамить или клеть скрести – попробуешь строгие кандалы!
После небольшой паузы сделал обязательное при конвоировании объявление:
– «Если кто-либо из вас осмелится бежать или буйствовать, то против такого будет употреблена сила оружия!».
Кудашеву передали его белье, шаровары, китель и сапоги, с которых успели «с мясом» оторвать каблуки. Ни брючного ремня, ни портупеи. Кудашев присел на клепанные из железных полос нары, покрытые арестантским одеялом солдатского шинельного серого сукна. Ни матраца, ни подушки.
Стальная решетка клети захлопнута, засов задвинут и заперт на висячий замок.