– Я весь во внимании, господин полковник.
– Расскажите подробно: как, при каких обстоятельствах и в каких условиях происходил ваш арест. Как вели себя ваши конвоиры, как – офицеры жандармерии в пути? Каким образом вы оказались за пределами железной клети. Кто открыл и снял замок, отодвинул засов, открыл дверь клети? Каким образом в срок трех часов ваши конвоиры оказались пьяны, практически отравлены алкоголем до состояния полного беспамятства? Начинайте, я внимательно слушаю.
Кудашев молчал. Вспомнил прощальные слова Дзебоева: «…Это внутрикадровые дрязги. Взяли тебя, значит, надеются раздуть дело и завалить Джунковского. А это фигура посерьезнее, чем сам Ерёмин. Держись.»... Кудашев понял: «Джунковский не враг, он единственный, кто заинтересован в благополучном для Кудашева исходе дела».
– Почему молчим, господин ротмистр? Боитесь подставить своих товарищей? – Джунковский раскрыл картонную папку, полную писчих листов с наклеенными полосками телеграфной ленты, листов с машинописным текстом расшифровок. – Видели? Этот полный бред пусть проглотит военно-полевой суд, но не Джунковский, и уж никак не Ерёмин! Говорите. Я ваш прямой начальник. Если ротмистр Кудашев не доверяет полковнику Джунковскому, может ли полковник Джунковский доверять ротмистру Кудашеву?!
– Я понимаю, господин полковник. О ложных понятиях офицерской чести представление имею. Разрешите доложить только то, чему был сам свидетель. Не буду отнимать пустой болтовней ваше время, сообщу только те факты, которые не изложены в этой папке.
– Прошу вас.
– По факту объявления мне ареста, я имел по распоряжению штабс-капитана Николаева пять минут на прощание с полковниками Дзебоевым и Барановым. Полковник Дзебоев посоветовал мне продержаться до Ташкента, пообещал, что свяжется с полковником Джунковским, предоставит ему доказательства моей полной непричастности к побегу Британца. В дороге конвоиры обращались со мной корректно. Примерно, за тридцать минут до остановки в Мерве я заметил, что все мои конвоиры спят. Они не проснулись, когда в плацкартном отделении через штабное купе вагона появились четыре неизвестных человека без оружия с лицами, повязанными платками. Один из них снял с пояса начальника конвоя ключ и выпустил меня из клети. Трое других – насильственным образом напоили конвоиров водкой. Мне было предложено бежать. Я отказался, так как был уверен, что мне удастся доказать свою невиновность. Все четверо ушли в открытое окно штабного купе. Было очень холодно, в купе несло ледяным ветром. Я поднял раму окна. Потом разбудил господ офицеров. Далее ничего не видел. Сидел в спальном купе и ремонтировал свой мундир. Кто эти четверо, мне не сказали, лиц их не видел. Это все. Мои возможности в получении какой бы то ни было информации были ограничены.
Пауза. Джунковский долго смотрит в окно. Потом поворачивается к Кудашеву. Наклоняется к нему очень близко – глаза к глазам… Резко приподнимается, встает во весь рост, подходит к окну.
– Прошу к окну, ротмистр! Следственный эксперимент. Это окно отличается от окна в шведском вагоне?
– Размерами, господин полковник, там несколько шире…
– Открывается так же?
– Так же…
– Вы уверены, что сможете открыть снаружи полностью закрытое окно, защелкнутое на внутреннюю щеколду, не нажимая на кнопки замков, расположенные на ручках?
– Я не пробовал, не знаю…
– Плохо, Кудашев. Не разбив стекла, окно не открыть. Отсюда: либо окно было открыто изнутри, либо его запоры выведены из строя саботажным образом еще в Асхабаде. В устной форме, пока в устной, ротмистр Лукашов доложил, что окно до конца закрыто не было, это он обнаружил через час пути. Закрыть окно пытались поручик Мясоедов со своим унтером, но им не удалось. Следовательно: ваш побег был хорошо организован, в подготовке к нему приняли участие многие, известные нам с вами лица!
Кудашев молчал.
– Боюсь, я недооценил вас, прослушав отчет по операции «Лабиринт». Жаль, не нашел времени пообщаться поближе, продолжил Джунковский. – Слушайте и запоминайте: то, что я сейчас от вас услышал – умрет во мне. Но и вы будьте благоразумнее! В Санкт-Петербурге вам придется давать полные официальные показания дознавателям Особого отдела. Не переоцените себя. Там волки опытнейшие. Будут рассматривать ситуацию под микроскопом, малейшая зацепка, и из этой стальной мясорубки вы уже не выйдете невредимым.