Изящная пепельница была полна окурков. Потушив последнюю, Джунковский вызвал Ивана Фомича и приказал принести новую коробку папирос.
Получив требуемую, долго разглядывал рисунок на крышке. Надпись на английском – MURAD. The Turkish Cigarette. Цветной рисунок молодого эмира в гареме с сигаретой под опахалом павлиньих перьев в руках толстого евнуха за своей спиной и в окружении прекрасных одалисок. Рисунка не видел. В его уме совсем иные образы. Пытался проиграть в уме возможные варианты беседы Ерёмина с Кудашевым. Во что эта беседа может вылиться? Какие цели может преследовать Ерёмин? Как ему лично может понадобиться Кудашев?
Не глядя, распечатал коробку. Вынул сигарету, попытался ее смять по-русски. Сломал. Опомнился.
– Иван Фомич! Ты что мне принес?
Вахмистр по стойке смирно:
– Что просили. Папиросы истанбульские.
– Это не папиросы. Сигареты. Не покупай мне больше. На, забери себе на самокрутки. Принеси мне коробку наших папирос.
Иван Фомич дважды не получал приказаний. Назад и обратно, как мышь. Коробку на стол и бесшумно снова – за дверь. Барин думает!
На новой коробке цветные картинки – бой русской и японской эскадр, скачущие казаки в Манчжурии, надпись в залихватской виньетке: «Товарищество табачной фабрики А.Н.БогдановЪ и Ко, Санкт-Петербургъ». 10 штук – 10 копеек!
Кудашев с помощью Щеглова осваивал «Underwood». Шептались.
– Вот эта штука называется «каретка». Распечатали строку до поля, остановка. Слышите – звонок! Предупреждение «Не применяйте силу». Правой рукой за рычаг отведите каретку вправо до отказа. Самовзводом повернётся вал на новую строку с пробелом. Начинаете печатать с новой строки. Все хорошо. Так, так. Получается! Страничку закончите, позовите меня, я помогу вставить новый лист. Нет, нет! Не учитесь с самого начала нажимать клавиши одним пальцем: потом не переучитесь. Двумя руками… Как на фортепиано!
Кудашеву «Underwood» понравился. Подумал, хорошо бы в свой отдел приобрести. Чернильные мозоли надоели! Через час он уже почти свободно тюкал по клавишам: «Тук-тук-тук-тук-тук! Вжик! Дзинь!». Изредка поглядывал на Джунковского. Полковник за большим столом листал «Дело», много курил, смотрел в окно. Вдруг, бросил пронзительный взгляд на Кудашева, встретился с ним глазами.
– Получается, Александр Георгиевич?
– Да, Евгений Федорович!
– Сделай перерыв, подойдите ко мне.
Кудашев подошел к большому столу, присел на свободный стул напротив Джунковского.
На столе две коробки шахмат. Джунковский аккуратно расставляет фигуры.
– Хотите поставить мне мат, Евгений Федорович? – Кудашев посчитал, что может инициировать беседу.
– Играете?
– Серьезно – нет, не играю. Подростком играл с отцом. Так, баловство, ничего серьезного.
– И то хорошо, – Джунковский накрыл второй шахматной доской уже расставленные фигуры и начал «на втором» этаже расставлять фигуры из второй коробки.
Кудашев понял: играть не будут. Эта шахматная «этажерка» – наглядное пособие для какой-то штабной игры. Заинтересовался.
Джунковский закончил построение. Довольно лукавым взглядом оглядел Кудашева.
– Что знаете о шахматах?
– Теорией не владею. Знаю несколько историй об изобретении этой игры. Знаю имя – Эммауил Ласкер – чемпион мира, победой в прошлом, 1910-м, отнял пальму первенства у Вильгельма Стейница, которому лично проиграл в 1897 году, но реально победил иных претендентов, сам Стейниц в последних чемпионатах не участвовал…
– Браво. Я, честно говоря, не ожидал… А сможете назвать число потенциальных ходов в шахматной партии, Александр Георгиевич?
Кудашев явно был озадачен.
– Не, не смогу. Полагаю, цифра будет сверх великая. Помню легенду, как раджа предложил изобретателю любую награду золотом, но тот попросил заплатить ему зерном по следующему расчету: на одну клетку доски – одно зерно, на вторую – два, на третью четыре, на четвертую восемь… И так удваивать на все шестьдесят четыре клетки. Раджа был разочарован, приказал принести изобретателю мешок зерна. Принесли, начали считать и отмерять. Мешка было мало. Принесли второй, потом десятый… Все равно не хватило. При такой прогрессии не хватило бы зерна во всех странах мира! Прикажете просчитать?