Наша публика ревет от восторга, в предвкушении поединка.
«Делаем ставки господа! Делайте свой выбор – Шер-Мен Руси или Пунан Саньджань!». Это ряды зрителей обходит Мирза Ибрагим-бек. В его руках мелок и грифельная доска. Рядом с ним слуга с подносом. Слуга раздает картонные кружки с номерами, принимает деньги. Мирза записывает на доске ставки.
Я не игрок. Никогда не брал в руки карт, не заходил в игорные дома, даже не играл на скачках. Азартный купец, что может быть нелепее! Но здесь, увидев на грифельной доске только одно имя «Пунан» и гору монет и купюр на подносе слуги, я решился и поставил на имя «Шер-Мен» все наличные, что были в потайном кармане – пятьсот рублей золотом.
Несколько раз мигнул прожектор. Долгая, очень долгая сначала тихо, а потом все громче и громче – барабанная дробь.
Шер-Мен, не торопясь, снял бешмет и бросил его на каменную скамью первого ряда, оставшись в свободной белой сорочке и шароварах. Вынул из ножен шашку. Рассек ею перед собой воздух. Сделал несколько шагов к центру арены. Остановился. Его торс, плечи, руки чуть-чуть, совсем незаметно, подрагивали, покачивались, как у всякого воина перед боем, выбирающего свою цель.
Даяк Пунан всем своим существом задался целью морально задавить своего противника до боестолкновения. Он снова демонстрировал ему, а заодно и публике, свою мускулатуру, издавал дикие утробные звуки, рычал и щелкал зубами, вертел над головой свой меч.
Да, со стороны мало кому могло придти в голову, что стройный юноша способен противостоять отпетому головорезу. Так, наверное, выглядели на поле боя Ветхозаветные пастушок Давид и великан Голиаф! Похоже, Шер-Мен просто будет принесен в жертву чудовищу…
Барабанная дробь продолжалась.
Противники медленно сходились. Вот между ними уже расстояние в два человеческих роста.
Барабанная дробь закончилась ударом в гонг. Выстрел!
«Кали!» – крикнул даяк Пунан. В одно мгновение он успел сжаться в комок, и, распрямившись, как стальная пружина, прыжком взлетел над головой своей жертвы. В свете прожектора молнией сверкнул малайский крис. Всеобщий короткий вопль «Аа!». Змеевидное, как живой огонь, лезвие криса буквально прошло по волосам Шер-Мена, только рыжий лисий хвост ударил его по плечу. Даяк Пунан не промахнулся. Это Шер-Мен Руси в один миг сменил стойку, упал во весь рост на левую руку и уже ждал, когда даяк коснется своими ногами камня арены. Вот! В долю мгновения острая шашка последним дюймом своего острия разрубила большой палец на правой ноге даяка. Звериный вопль боли! Потеря равновесия! Не останавливаясь, кавказский клинок повернулся лезвием вверх и вошел в горло охотника за чужими головами!
«Марга!» – крикнул Шер-Мен.
Прожектор кружил своим лучом вокруг тела даяка Пунана. С минуту еще было слышно бульканье в перерезанной глотке гладиатора. Потом наступила полная тишина. Публика молчала. Мое собственное сердце было готово выскочить из груди.
Шер-Мен повернулся к поверженному противнику спиной и пошел по арене к своему, оставленному на скамье бешмету.
Только один человек из всех собравшихся крикнул, как крикнул бы в театре любой европеец: «Браво!». И захлопал в ладоши. Это был Рами Радж-сингх. Зрители пришли в себя от шока. От аплодисментов заложило уши.
Я поднялся с места и начал спускаться. Подошел к Шер-Мену. Поздоровался на русском. Представился. Спросил, не осетин ли он.
– Да, осетин. Имя – Чермен, – ответил юноша.
Завязался разговор. Я спросил, не в плену ли он. Рассказал, что сам я в Персии с миссией выкупа из рабства плененных христиан, правда, армян, но никто не осудит, если деньги будут заплачены за осетина…
К нам подошел Мирза Ибрагим-бек. Спросил у меня карточку участника тотализатора. Я порылся в кармане, достал и вернул Мирзе картонный кружок с цифрой «12». Мирза пробежал глазами записи на грифельной доске, нашел запись за номером «12». Вдруг его брови поползли вверх, губы задрожали. Он объявил, что моя ставка практически сняла в тотализаторе банк. Кроме меня на Чермена больше не поставил никто. На мой вопрос, простите купца, сколько мне причитается, Мирза, помолчав пару минут, видно считал в уме, ответил – больше двадцати тысяч немецких марок серебром за вычетом букмекерского процента. Целое состояние. Пообещал сделать точный расчет и выплатить мне сумму серебром немедленно. Я ответил ему, что возьму и марками, и кранами, но пусть он включит в сумму внесенные мною сто рублей по курсу стоимости золота и вернет рубли натурой. Мирза убежал. Я повернулся к Чермену, спросил, с кем могу поговорить на предмет выкупа его из плена, сказал ему, «поедем домой сынок, я сам из Владикавказа, половина моего выигрыша – твоя». Чермен ответил, что попал в плен год назад, был продан на здешний рудник, но работать отказался. Защищаясь от кнута, голой ладонью, как клинком, убил охранника. Так, впервые попал на эту арену. Сегодня был первый бой, в котором он участвовал как свободный человек. Вчера его выкупил у Мирзы богатый индус. Завтра он уезжает с ним в Хиндустан, в Кашмир. Подписал контракт на службу в личную охрану Рами Радж-сингха. Я спросил Чермена, почему он не возвращается в родные места. Со слезами на глазах он ответил, что нет дома, в котором он родился и вырос, нет его семьи, все убиты… Он вернется домой через три года, если будет на то Божья воля, заново отстроит дом, найдет своих врагов и воздаст им по заслугам! Прощаясь со мной, Чермен передал мне стальной, несколько смятый портсигар, с просьбой сохранить для него эту единственную память о родном доме, пообещал по возвращению разыскать меня и щедро отблагодарить за его хранение.