Мне в ответ: «Рами Радж-сингх вне подозрений. Он известен как борец за свободу Индии! Он на наших глазах получил от немцев винтовки для борьбы с англичанами».
Я остался при своем мнении: «Вот это, как раз нам и неизвестно. Пока это – только слова самого Рами Радж-сингха. Только он и мог организовать масштабную акцию со взрывами, больше некому. А нас – подставил!»…
Дорога была трудной. Меня беспокоили наши лошади. Боялся погони. Слава Богу, в Тегеран добрались без происшествий.
Прощаясь со мной, Джемшид-хан протянул мне сверток выделанной козьей кожи, перетянутый провощенной шерстяной бечевкой, размером с большую книгу.
– Это вам, господин Татунц на память о наших приключениях. Помните, я обещал вам подарок по вашему выбору? Я свое слово всегда держу.
– О каком подарке вы говорите, дорогой Джемшид-хан?! Это я вам обязан. Мой адрес у вас есть. Приезжайте во Владикавказ!
– Подождите, не развязывайте. Дома посмотрите. Это карты караванных дорог. Хорошие карты, немецкие. Не бойтесь, я не украл их, хоть и достались они мне в немецкой миссии в Загросе. Мирза, подлец, продал!
Мы простились.
Я сменил на колесах фаэтона дутики, сменил коней и в сопровождении двух нукеров, оставленных Джемшидом, не задерживаясь в Тегеране, отправился своей дорогой, уже кажущейся мне бесконечной, через Казвин, Тебриз, Джульфу в Россию. Господи, когда же я вернусь во Владикавказ!..
На этом записи в Дневнике Самвела Татунца обрываются.
ГЛАВА 15.
Новый «Рено». Недотёпа Илларион, шофёр и переводчик. Дзебоев и Дневник Татунца. Семейство Войтинских. Ёланта и Збигнев. Снова Карасакал. Подготовка к охоте на хиндустанского волка.
Асхабад. 7 декабря 1911 года.
Наконец-то, и полковник Дзебоев списал с баланса хозяйственной службы Управления делами Закаспийской области свой старый надежный тарантас, как сам он называл персональный четырехместный фаэтон, а уж если еще точнее – ландо немецкой работы берлинского каретника Шиллера.
Кони вернулись в конюшню Первого Таманского казачьего полка в Кеши. Они еще послужат. Бессменный возничий, старший урядник Шишкин Василий Игнатьич отслуживший царю-батюшке полных двадцать пять лет, был уволен с положенным пенсионом в звании вахмистра. С легкой руки Дзебоева открыл в Асхабаде шорную мастерскую, купил у не прижившегося переселенца на окраине города приличный домочек с участком, утыканным саженцами вишен и урюков, обзавелся хозяйством и… женился! И в пятьдесят мужчина еще имеет шанс создать свое собственное гнездо вместо спального места в казарме.
Все течет, все движется. Вот только, как ни старались прекрасные полковые дамы Асхабадского гарнизона женить князя – Владимир Георгиевич Дзебоев так и не нашел себе вторую подругу по сердцу…
Да, все движется. Вот к дому Адъютанта Начальника Закаспийской области подкатил новенький «Рено». За автомобилем с лаем бегут уличные дворняжки. «Рено» пару раз стрельнул сизым выхлопом бензинового перегара и остановился. Собачонки разбежались. Клаксон подал голос. Скрипнула резная калитка тутового дерева. Вышел Дзебоев.
– Здра жла, ваше высокоблагородие! – попытался встать по стойке смирно, не выходя из машины, новоиспеченный шофер – вахмистр Илья Кузьмич Веретенников. Стукнулся головой о потолок кабины, попытался выйти, но зацепился ременной перевязью своей неуставной любимой чеченской шашки за руль машины, чуть не упал. – Виноват,с…
– Здравствуй, Илья Кузьмич. Зачем кричишь, зачем сигналишь? Шесть утра, народ спит еще. Ты мне в соседях врагов наживёшь. Почему сам за рулем? – Дзебоев отчитывал Веретенникова спокойно, скорее, для порядка, чем в наказание. Илья Кузьмич давно, еще с японской, стал для Дзебоева и дядькой, и вестовым, и агентом для особых поручений, а тут, не успели новую машину обкатать, а Веретенников уже и водить выучился!
– Так занят вольноопределяющийся. Всю ночь за вашим столом с бумагами просидел. Говорит, по утру работу вам обязан сдать.
– Все равно непорядок. Пока аттестацию в артдивизионе не пройдешь, за руль не смей садиться. Разобьешь авто – не расплатишься! Давай, заводи!
– Ваше сиятельство… Виноват, ручку не покрутите?..