– Простите, Владимир Георгиевич. Я еще не созрел для серьезной работы… Чувствую, грядет полный крах моих детских иллюзий…
– Вот и хорошо. Сильнее будешь. А сила наша – от нашей земли, на которой мы стоим, и в которую мы уйдем, как наши предки. Земля эта – Россия. Так ты о чем спрашивал? Есть ли у Британца варианты? Как у всех нас – столько, сколько найдешь! Я вот еще один продумал.
– Поделитесь!
– Побег.
– Побег? Из Петропавловской крепости? Неужели возможно?! В университете был курс «Исполнение наказаний». Профессор много чего интересного рассказывал. На экскурсию в Казанскую тюрьму водил. Решетки, цепи, кандалы, проверки, переклички… Вонь, стоны, крики, плач! Конвойники профессионалы своего дела. Звери… Не было в истории побега из Петропавловки!
– Уровня интереса не было. Теперь есть. Есть интерес не портить отношения с союзником, и есть интерес не травмировать своим «либералите» общественное мнение в приграничном Асхабаде. Взаимоисключающие интересы. Выход найдется.
– Значит побег? А нам его снова ловить?
– Если будет побег, значит, будет объявлен и розыск. А в розыск в первую голову будет отряжен ротмистр Кудашев. Правда…
Дзебоев снова щелкнул пальцем о крышку стола.
– Неужели еще есть вариант?
– Есть. Смерть Британца. Без суда. От простуды, или при попытке к бегству. Там решат. Нас оповестят. Что бы ни случилось с самим Британцем, наши проблемы решать нам. Наша задача – не позволить раскачивать политическую ситуацию в Закаспии. Потому все запланированное должно быть отработано. В наших планах есть и заграничная операция. Джунковский одобрил. Настал час и вам, Александр Георгиевич, ознакомиться. Вот стратагема. Двести десять листов. Читать будете только в моем кабинете и в моем присутствии. Понятно?
– Понятно. Сегодня и начну. Есть еще новости, Владимир Георгиевич. Хорошие! Из Красноводска. Я капитана полиции Федотова – Чикишлярского пристава – в военно-морском госпитале решил навестить. Он с отцом дружил, в нашем доме по праздникам бывал… Знал, что Федотов невменяем, но захотелось лично пообщаться, глянуть, что за гипнотической силой обладает Британец. Сам чуть было разум не потерял при общении с ним. Пришел, а Федотова в госпитале уже нет. Выписали. Вышел Федотов из комы, заговорил, понемногу память возвращается. Жена с сыном приехали, домой его забрали. Полковник Туманов своим кадровикам команду дал к увольнению пристава по состоянию здоровья с пенсией.
– Чудеса. У меня письмо есть за подписью начальника госпиталя с сожалениями. Он не надеялся на выздоровление.
– Истинно. Чудеса. И кудесник у нас есть. Настоящий белый маг! По моей просьбе в госпиталь устроили Табиб-Ага, целителя-отшельника из аула Кара-Агач. Положили его с сердечной недостаточностью в одну палату с Федотовым. Табиб-Ага лежал, молча принимал валерьянку, прислушивался, что врачи о Федотове говорили. Случай этот так Табиб-Ага заинтриговал, что он о собственной болезни забыл. Красноводский психиатр коллег из Астрахани и из Баку пригласил. Светила медицины, люди не бедные, уникальный случай их заинтересовал, приехали. Консилиум докторов результата не дал, научный спор перерос в конфликт. Три врача – четыре диагноза! Не ручаюсь, что Табиб-Ага докторов понял, если уж они сами ничего не поняли. Но, когда вечерком Федотова навестила его жена Анастасия Ивановна, Табиб-Ага и говорит ей: – «На твоего мужа индус порчу напустил, памяти лишил». Она, понятно, за Табиб-Ага, как за соломинку утопающий, ухватилась. Можно ли порчу снять, спрашивает, сколько это стоить будет. Уж и священник у больного побывал, и врачи лучшие пользовали… Табиб-Ага предположил, что разум Федотова потерялся во времени, провалился в какую-то черную мглу, посоветовал найти средство вернуть разум Федотова в прошлое, такое, о чем воспоминания его очень сильны. Должен тогда очнуться. Встанет на свою собственную жизненную тропу. А уж потом потихоньку с божьей помощью вспомнит все остальное… Анастасия Ивановна поняла с первого раза. Попробовала петь мужу вполголоса песни, что они вместе певали. Разговаривала с ним, вспоминала молодость… Федотов не реагировал. На следующий день принесла пустой флакон из-под духов – розового масла из Восточной Румелии, его Федотов с Балканской кампании ей, своей невесте привез. Дала больному понюхать. Говорят, у Федотова веки дрогнули, дыхание участилось… было видно, что разволновался. Анастасия Ивановна плакала, обнимала мужа, говорила ему что-то на ухо… Федотов успокоился, дал себя покормить, уснул. На следующий день Анастасия Ивановна заутреню в церкви отстояла и пришла в госпиталь вместе с внуком. Мальчонка трех лет, хороший, забавный, деда целует, лопочет… А в руках пушистого цыпленка держит, бабуля у церкви с рук внуку, как живую игрушку, купила. Малыш выпросил. Вот он цыпленка деду на грудь посадил и тормошит его: – «Деда! Цыпа, цыпа!»… Вот тут-то чудо и случилось. Взгляд у Федотова осмысленным стал. И сказал он внятно так: «Кошку прогони, съест!». Факт этот своими глазами молодой врач Петров видел. Ошарашен был. Все подробно и в дежурный медицинский журнал записал, и в больничную карточку. Анастасия Ивановна хотела мужа домой сразу забрать, но Петров не позволил. Психиатру в доступе на территорию военно-морского госпиталя было отказано. Петров еще несколько дней Федотова наблюдал. Потом выписал. Теперь он у Федотовых частый гость. Надумал сменить медицинскую специализацию. Диссертацию пишет! Федотов уже и говорит, и сам ходит, кое-что по дому делает. Анастасия Ивановна говорит, случай в отроческом возрасте у Федотова такой был, с кошкой и с цыпленком. Кошку за цыпленка сосед убил. Плакал мальчик от жестокости такой… И кошку жалел, и цыпленка… Вот и вспомнил, пришел в себя.