– Почти понятно. Не спрашиваю об этом лице. Но что теперь?
Джунковский смахнул с кителя крошки печенья, сделал несколько глотков чая. Ответил:
– Равновесие восстановлено. У Ерёмина нет претензий к Кудашеву. Кудашев – герой, Ерёминым обласканный. Результат пока один: существует скрытый конфликт между Особым отделом Российской Империи и Особым отделом Туркестана. Для Ерёмина такое равновесие невыносимо, ибо конфликт инициирован им. А проигрывать он не любит. Амбиции не позволяют. Ему уже эполеты Шефа Отдельного Корпуса жандармов снятся.
– Прошу прощения, Евгений Федорович… Нет равновесия! Позвольте ознакомить вас с новым ставшим известным фактом. Четыре года назад в руки Гюль Падишаха попал живым мой сын Чермен. Следовательно, можно предполагать, все это время существовала связь, остававшаяся для нас тайной, между Рами Радж-сингхом, как он тогда назывался, и мною, адъютантом командующего войсками области…
Джунковский поставил на стол пустой стакан, поднялся с места.
Встал и Дзебоев. Кудашеву ничего не оставалось, как тоже подняться. Несколько мгновений тягостного молчания.
Дзебоев продолжил:
– Именно это обстоятельство и побудило меня просить у вас конфиденциальной аудиенции. В день, когда Ерёмин прочтет Дневник Самвела Татунца, будут арестованы и ротмистр Кудашев, и полковник Дзебоев по обвинению в государственной измене. Я сам против себя самого могу обвинительную речь для прокурора написать… Вот подлинник документа, вот машинописная распечатка, вот короткая справка. Прошу ознакомиться!
Положил раскрытую папку с бумагами на стол перед Джунковским.
Джунковский подвинул документы ближе к настольной лампе, пересел на место Дзебоева.
Каминные часы пробили полночь. Электростанция отключила свет. Дзебоев зажег свечи.
– И часто у вас так? – спросил Джунковский.
– Норма, – ответил Дзебоев. – До пяти утра света не будет.
– Нет, протянул Джунковский, – я ничего толком уже не вижу. Читать буду завтра. Спрячьте до утра в сейф папочку, но принесите ее мне в Гранд-отель с утра пораньше. После обеда обсудим все предметно и обстоятельно. А пока перескажите все своими словами!
В два ночи закончили совещание. Джунковский резюмировал:
– Владимир Георгиевич! Я знал о трагедии в вашей семье, о личном горе… Известие о том, что ваш сын жив – дорогого стоит. Позвольте вас поздравить! Конечно, ситуация, как в романе. Но река жизни, провидение, еще и не такие повороты делают. Будем думать. Есть факт – его нужно использовать в свою пользу! Конечно, Дневник купца Татунца не должен попасть в руки Ерёмина. И не попадет. Позаботимся. У меня для вас тоже большая папка документов имеется. Из Санкт-Петербурга. Завтра вместе знакомиться будем. Но на сегодня закончим.
– Утро вечера мудренее, – вздохнул Дзебоев.
ГЛАВА 17.
Снова под ударом Гюль Падишаха? Заграноперация «Бирюза». Подполковник Калинин. Снова Мак'Лессон. "Оборона Севастополя". Снова Красноводск. "Персидская экспедиция".
15 декабря 1911 года. Асхабад. Резиденция Особого отдела. Кабинет полковника Дзебоева.
В четырнадцать ноль-ноль Джунковский продолжил совещание в прежнем составе присутствующих офицеров, но на сей раз в резиденции Особого отдела, что на улице Таманской, плавно переходящей в Фирюзинский тракт.
Было видно – Джунковский крепко не в духе. Люди его породы воспитаны в умении сдерживать негативные эмоции. Его скрытое раздражение проявлялось лишь в более аккуратных движениях, голосе, потерявшем свою окраску, да в предельной вежливости.
– Господа офицеры, – начал Джунковский. – Я уполномочен ознакомить вас планом заграничной операции в рамках политического сыска под условным названием «Бирюза», разработанную и утвержденную Особым отделом Департамента полиции в Санкт-Петербурге.
Джунковский вынул из портфеля темно-синюю коленкоровую папку с тисненым гербом и крупными заглавными буквами «МВД». Подумал и достал вторую серого картона, в которой Дзебоев и Кудашев узнали ту, в которой Джунковскому были переданы документы Самвела Татунца. Помолчал. С минуту смотрел в окно, словно, собираясь с мыслями. Потом продолжил:
– Не могу начать новую большую работу, не разрешив вопросов актуальных. Вопросов, которыми сегодняшней ночью озадачил меня полковник Дзебоев.