Все бросай и срочно беги туда, где мы виделись последний раз. Предв. позвони. Ключ знаешь где.
Датировано письмо было неделей ранее, вероятно, давно уже устарело и срочность утратило. Пришлось звонить, но зря. Скайп Евгения не отвечал, телефон тоже. Что тут поделаешь? Надо съездить.
Я припарковал машину за два квартала до дома своего друга, и проделал оставшийся путь пешком. В прежнем месте, как ни в чем не бывало, лежал ключ. Я его взял, дверь открыл, и только тут почувствовал какую-то противную дрожь внутри организма: теперь, после той истории, всегда буду бояться входить в чужие квартиры, если только хозяин сам не ведет меня за ручку.
Но ничего страшного с Евгением не случилось. Он просто-напросто изрядно заправился своим коллекционным коньяком. Мой друг уже давно, по всей вероятности, сидел по-турецки прямо на полу и, аккомпанируя себе на гитаре, заунывно пел какую-то бредовую песню. Гитара у него оказалась необычная, с двумя грифами. Провод от нее шел к включенному компьютеру, из колонок которого доносился грустный, некогда популярный народный мотив. Не обращая никакого внимания на мое появление, Евгений медленно и нараспев тянул:
– …шторм да шторм везде, световой маяк,
в море на скале коченел моряк.
Коченел моряк, скован и горбат,
с помощью вояк послан прямо в ад.
Нет да нет отрад, непробудный мрак,
в мире без преград опухал дурак.
Опухал дурак, пьян и неказист,
вежливый чудак бит, как гимназист.
Как сушеный лист, выжженный пейзаж,
старый программист потерял кураж.
Потерял кураж, грязен и кудлат,
он ушел в форсаж пять недель назад.
Он не виноват, что уже лежит,
от травы-хазват разум прочь бежит.
Разум прочь бежит и ломает нас,
голову кружит, чуя смертный час…
– Привет, – поприветствовал я своего друга, уже отчаявшись дождаться окончания всей этой ахинеи. Все-таки из меня никогда уже не получится хороший ценитель поэзии и вокального искусства самодеятельных бардов.
– Ну, привет, привет, – прервавшись чуть ли не на полуслове, произнес Евгений, откладывая в сторону свою двуглавую гитару. – Появился, наконец. Я уж думал ты не придешь. Где пропадал? К телефону не подходишь, в Сети отсутствуешь. Хреново выглядишь, кстати. Опять что ли со своими бабами разобраться не можешь? Затрахают они тебя совсем, поверь слову эксперта.
«Похоже, он пока еще ничего не знает, – подумал я. – Надо же! Ну что ж, будет чем удивить старого друга».
– Куда пропадал, расскажу чуть позже, история долгая. А ты же собирался съезжать отсюда, нет?
– Да нет. Не бери в голову… пока мое место тут.
– Что за песня такая веселая? Автор кто?
– Я, кто ж еще? – Вопросом на вопрос ответил Евгений. Не так уж он был и пьян, как сначала показалось. – «Элегия кризисного периода», называется.
Судя по всему, Женька расстался с очередной своей пассией и пребывал в минорном расположении духа. Правда, в отличие от покойного Романа, у Евгения мрачные периоды наступали не циклически, под влиянием неких неизвестных внутренних факторов, а по сугубо внешним и вполне понятным причинам.
– А что там за трава хазват? – спросил я для поддержания разговора.
– Новый сорт с повышенным содержанием тетрагидроканнабинола, – хитро подмигнув мне, пояснил Евгений. – Уже включен в запретный список Госнаркоконтроля, или как там теперь называется, это ведомство.
– А зачем гитара такая причудливая? С двумя грифами? – не отставал я. – Сложно на ней играть?
– Да не так чтобы. Уже привык. А с двумя грифами – это для удобства переключения или смены настроек без замены инструмента. Размер да, немного великоват, увеличен по сравнению со стандартом, поэтому потяжелее будет. Минус, конечно, но доступ к ладам каждого грифа весьма удобен, поэтому проблемы перестаешь замечать. Это профессиональный инструмент вообще-то, на нем сам Гэри Мур играл, а после смерти маэстро, его дочь подарила гитару мне, во как! Принцип игры ничем не отличается от обычного. Еще вопросы будут?
– Будут. Соседей не боишься? Услышат, настучат.
– Не, не боюсь. Специально звукоизоляцию ставил, чтобы никаких шумов не слышалось. А главное, чтобы от меня звуков не доносилось. Видишь, какие стены? Потолок и пол тоже такие. С чем пожаловал?
– Как это «с чем»? Сам же меня позвал. Забыл что ли? Обещал что-то.
– А, да, конечно, было такое дело, я и запамятовал совсем. Столько времени прошло. Коньяк будешь? Опять за рулем? – с этими словами Евгений отпустил бутылку и сватался за компьютерную мышь. – Вот всегда с тобой так. А напрасно, это настоящий Хеннесси. Увлекаюсь немного. Каких только увлечений у меня не было! В частности, существовал период, когда я делал домашнее вино. Качественно так делал, по строгой рецептуре, по технологии, используя настоящую винную культуру дрожжей, а не «уличную» заразу. Друзья хвалили, все пили со мной за компанию, только вот незадача – заметил я, что вино это как-то скверно на мозг воздействует. То есть на другое утро как-то нехорошо делается, давление поднимается, черепок бо-бо… Короче, завязал я с этим занятием, а при моей относительной малопьющести, потеря не выглядела серьезной. Ну, нету больше вина, и не надо. Теперь предпочитаю крепкие напитки – в редких случаях и в небольших количествах. Последний раз спрашиваю, точно не будешь? А то оставляй свою тачку в моем дворе, потом заберешь, как только просохнешь. Нет? Ладно, нет – так нет. Тогда к делу. Знал я одного человечка. Типа, писатель такой, который до дрожи в коленках боялся, что его тексты украдут некие внешние злые силы. Кто украдет, зачем – вопрос отдельный. Не так уж и гениален был этот мой знакомый, чтобы воры становились в очередь за его нетленкой. Причем, боялся он столь сильно, что отсоединил свой рабочий компьютер от интернета, а для общения купил специальный ноутбук, где ничего не писал и данные не хранил, а сам компьютер всегда с собой таскал, даже в сортир. Давно его знаю. И вот как-то раз этот организм поделился новостью, что отдал в редактуру новую книгу, но при этом просил никому факт не разглашать, ибо конкуренты и плагиаторы не дремлют, могут в компьютер залезть, даже квартиру взломать и рукописи похитить. Поэтому просил он, чтобы я сохранил у себя некий его портфель с бумагами…