И это только начало. Некоторые компании оценивают свои товарно-материальные запасы по принципу «последняя партия в приход — первая в расход». Некоторые компании списывают свои расходы на научные исследования сразу, другие расписывают их на несколько лет. Одни компании амортизируют свои пенсионные фонды, другие не амортизируют их вообще. Одни компании делают резервы для уплаты налогов с дохода дочерних предприятий по мере того, как эти доходы реализуются, другие не делают никаких резервов до тех пор, пока дочерняя фирма не перевела дивиденды родительской компании.
А когда одна компания приобретает другую, то бухгалтерское дело становится еще более таинственным. Это приобретение может быть покупкой, слиянием интересов, или комбинацией того и другого. Товары могут амортизироваться или нет. Базис амортизации варьируется в самых широких масштабах.
Короче говоря, нет такой компании, чей отчет о доходах и прибылях не мог бы быть изменен менеджментом и бухгалтерами, которые могут считать так или эдак. Не так давно компания «Прайс Уотерхаус» провела исследование на эту тему, вынеся в заголовок уже известный риторический вопрос: «Могут ли общепринятые принципы бухгалтерского учета вводить инвесторов в заблуждение?»
В общем и целом — но опять-таки не всегда — настоящий аналитик-детектив, которому не нужно тратить время на бесконечные телефонные разговоры с клиентами, продавать акции пенсионным фондам и посещать бесконечные совещания, мог бы за пару дней взломать декларацию о доходах и балансовый отчет. Это, конечно, была бы самая черная работа: ковыряние в записках и бумажках, сравнение кучи цифр, поиски туннелей — и, главное, снятие краски с тщательно написанной картины. Но большинство аналитиков вынуждены вести бесконечные телефонные разговоры, продавать акции и ходить на совещания, а к тому же еще и следить за развитием дел в относящейся к ним области. Получается, что упомянутую работу способны проделать очень немногие. Но даже если бы эту работу был в состоянии сделать каждый аналитик, то стоит вспомнить о том, что брокеров в десять раз больше, чем аналитиков, а на каждого брокера приходится по двести нетерпеливых клиентов. Так что несложно убедиться, каковы шансы на то, что Истина восторжествует, особенно если ваш телефон звонит и голос говорит: «Компания "Шиш" заработала по доллару на акцию, а акции эти продаются всего в двенадцать раз выше прибылей». С другой стороны, как мы уже выяснили, «Шиш» движется вверх не усилиями Истины, а суммарным чувством Толпы по отношению к «Шишу».
Большинство аудиторов — люди достойные, пытающиеся честно делать свою работу. Но их нанимают корпорации, а не инвесторы. К тому же они не просто нанятые по случаю профессионалы. Нередко они еще глубже вовлечены в деятельность тех же компаний, работая консультантами по налогам и менеджменту.
Годами Уолл-стрит с религиозной страстностью верил в бухгалтерский сертификат как в некий «знак качества и порядочности» — особенно если речь шла о фирмах национального масштаба, таких, как «Прайс Уотерхаус», «Хэскинс энд Селлс», «Артур Андерсен» и так далее. Потом всплыло несколько случаев, когда отчетные прибыли корпораций, проверенные и сертифицированные, несколькими годами позже перепроверялись снова — и выяснялось, что оригинальные сертифицированные отчеты были очень и очень далеки от истины. В широко известном и широко обсуждавшемся случае корпорация «Йел Экспресс» трубила о своих прибылях в отчетах за те годы, когда она уже безостановочно катилась к банкротству. (Сейчас она реорганизуется в соответствии с Главой 10 закона о банкротстве.) Разгневанные держатели акций обратились в суд, требуя к ответу не только «Йел Экспресс», но и аудиторскую компанию «Пит энд Марвик», скрепившую своей печатью отчеты «Йел Экспресса». Но судебных исков нынче не счесть, а в нашу задачу не входит вдаваться в их детали. Достаточно сказать о том, что адвокаты и Комиссия по ценным бумагам и биржам вопят вовсю, а аудиторы лихорадочно пытаются выработать какие-то согласованные нормы, но среди этих аудиторов существуют самые серьезные разногласия на предмет того, что же такое прибыль. Корпорации, говорят эти аудиторы, не похожи одна на другую, поэтому необходима определенная гибкость, которая могла бы эти различия адекватно отражать.
Я сочувствую аудиторам. Но сочувствую весьма умеренно. У меня стойкий скептицизм по отношению к публикуемым цифрам, потому что я уже терял деньги, доверяясь бухгалтерским отчетам, а потеря денег очень помогает усвоить урок. Ведущее уолл-стритское издание как-то написало, что СПБ означает не «сертифицированный присяжный бухгалтер», а «сертифицированный присяжный бандит». О причинах моей предвзятости к бухгалтерам и аудиторам я расскажу чуточку позже. И рекомендую прислушаться — вам это может пойти на пользу.
Таким образом, если к цифрам прибылей в отчетах такое благоговейное отношение, становится понятно, что появление умных ребят, начинающих строить компании не на логическом росте бизнеса, а на том, что может помочь им вздуть цифры, не заставило себя ждать.
Такая корпорация обычно называется «конгломератом» или компанией «свободной формы» — очень популярная штука в те времена, когда рынок начинает тянуть на тюльпаны. Конгломерат — это компания, которая растет за счет поглощения других компаний, а эти другие компании могут заниматься самым различным бизнесом. Считается, что менеджеры такого конгломерата, — это новая порода блестящих деловых заправил. Вся же идея заключается в том, чтобы взять компанию по изготовлению холодильников для мороженого и слить ее с компанией, изготовляющей задвижки, а потом присовокупить к ней мукомольное предприятие. Задвижки, мука и мороженное сойдутся вместе разве что на страницах отчетов о прибылях и балансовых отчетов, но Уолл-стрит смотрит только на рост прибылей, которые с помощью нужного бухгалтера растут как на дрожжах. Капитализм вступает в новую фазу.
Так уж случилось, что однажды я присутствовал при рождении нового конгломерата, и сейчас вы увидите, как это делается. Вся история началась с ленча в ресторане «Колони».
Я знаю, что господа Бэттен, Дарстин и Осборн в тот исторический день, когда они решили идти в рекламный бизнес, никаких посторонних за свой устричный стол не приглашали. Не было зевак со стороны и тогда, когда господа Эш и Торнтон вынашивали планы нового сверхмощного конгломерата, «Литтон Индастриз». Но так уж вышло, что некий тип по имени Сидни позвонил мне и пригласил в «Колони» на ленч.
Ленч в «Колони» даст фору любому ленчу в районе Уолл-стрит благодаря обилию девушек в весенних платьях от Пуччи, проплывающих мимо вашего стола по направлению к столикам у восточной стены. Там их уже поджидают пожилые и явно обеспеченные джентльмены, трогательно берущие девушек за ручку. Такая картина вселяет надежду и на собственное будущее. Тот исторический ленч я провел, слушая, как Сидни набрасывает контуры нового конгломерата, но признаюсь, что отвлекался я не единожды, наблюдая, как богатые старички нежно поглаживают девичьи ладошки. Милые девушки, однако, не особо нежничали. Они поглощали еду с такой жадностью, словно это был последний в их жизни шанс поесть. Пару раз я даже прервал Сидни и поинтересовался: а что будет с обеспеченными дедушками после ленча, — и Сидни сказал: да ничего особенного, хотя усилия старички прилагать будут. Так ли, сяк ли, но во время того ленча я понял, как мне хочется обустроить годы собственной осени: я хочу сидеть у восточной стены «Колони» с очаровательной фарфоровой красоткой, смеющейся заливистым журчащим смехом, а молодые тигры за столиками посреди зала пусть тратят энергию на обдумывание банальных комбинаций.
До этого ленча я лишь однажды встречался с Сидни. Он брокер, работающий с клиентами в фирме, которая в основном имеет дело с частными инвесторами. Одет Сидни в костюм от Бернарда Уэзерилла с галстуком от графини Мары, а уголок его платка в нагрудном кармане всегда направлен строго вверх. Многие — а особенно его дядя Гарри — считают его сообразительным малым. Со счетом дяди Гарри он и впрямь поработал на славу. (После чего дядя Гарри вложил свои деньги в «Шире-и-Выше» — кажется, его компания по пошиву бюстгальтеров так и называлась.)