Абраксас опешил.
— Почему именно Гермиона? — удивлённо протянул он. — Друэлла и Эйлин тоже тебя любят.
Люциус поморщился.
— Но у них уже есть кого любить и кроме меня, а у Гермионы — нет, — справедливо — совершенно по-слизерински — заметил он.
Абраксас усмехнулся и покачал головой.
— У Гермионы есть Том.
— Но он не ребёнок, — возразил мальчик.
Малфой-старший тяжело вздохнул. Он-то думал, что время таких разговоров либо прошло, либо ещё не наступило. Люциус же находился в таком возрасте, когда его вопросы были слишком наивными, детскими, но, тем не менее, требовали взрослых и взвешенных ответов. И видит Мерлин — Абраксас сомневался, что отвечает верно.
— Чтобы быть твоей мамой, — поморщившись, выдавил Абраксас, — женщина должна любить и меня. А мисс Грейнджер, увы, влюблена в мистера Риддла, — терпеливо пояснил он.
— Значит, нам нужна та, которая любит тебя, — задумчиво протянул Люциус и удовлетворённо кивнул сам себе.
Абраксас, вздохнув, открыл книгу. Он искренне надеялся, что они не скоро вернутся к этой теме.
========== Глава 40. Два торжества ==========
Торжественного приёма по случаю открытия приюта не было. Гектор, Гермиона и Абраксас, посоветовавшись, пришли к выводу, что это будет лишним — всё-таки повод не был таким уж радостным. Так и вышло, что на открытии собралось минимум волшебников, помимо них троих: Том, министр Блишвик с Эмис Шеклболт и Куртом Розье, мистер Белл-старший, назначенный директором, Сметвик с Мирандой и, неожиданно приглашенный, Нобби Лич. Вот и весь высший свет, присутствующий в первый день. Помимо этой компании явилась Катрина Гойл — репортёр Тома, беспрерывно щёлкающая колдокамерой и делающая пометки в блокноте. С десяток учителей и воспитателей, первые воспитанники и несколько магловских семей с маленькими детьми, которые согласились посещать школу с сентября — все, с кем успели поговорить Грейнджеры.
Для всех родителей-маглов стало облегчением узнать, что именно с их детьми не так. Блишвик, на удивление, не разорялся о нарушении Статута. Напротив, он посетил одну семью, вместе с Гектором, чтобы убедить родителей в реальности магии. Несмотря на то, что семьи были разбросаны по всей Англии, взрослые, встретившись на открытии, договорились создать некое сообщество, чтобы помогать друг другу время от времени, если это потребуется. Сметвик устроил им целую лекцию, во время которой ненавязчиво поделился адресом больницы, в которую следует обращаться в случае чего.
Гиппократ держался близ Гектора, на его лице было нескрываемое воодушевление и возбуждение. Он назначил штатного целителя приюту, но планировал курировать это учебное заведение лично.
Вообще, этот первый день превратился скорее в коллективную работу — детей оборотней, и тех, кого уже забрали из магловских приютов (три человека, и ещё два прибудут после окончания учебного года в Хогвартсе), расселяли в комнаты, им провели экскурсию по зданию: классам, столовой, кухне, оранжерее. Лестрейндж подарил поместью двух домовиков, которые теперь отвечали за питание. Уборка полностью оставалась на детях.
Тому было не комфортно. Это, правда, и близко не описывало его чувства, но он решил выбрать именно это слово. Находиться здесь — как нырять в омут с воспоминаниями. Всё было совсем иначе, но в то же время — совершенно идентично. Это был самый волшебный, самый яркий, самый открытый приют. Здесь всё было пропитано горькой магией, ярким одиночеством — торжественно безликое место. Ему было не комфортно. Но он был здесь. Терпеливо наблюдал, как открытие плавно превращается в экскурсию и знакомство с детьми — это был ход, который придумал Абраксас. Он же и посоветовал Гектору взять Блишвика на знакомство с детьми маглов.
Он хотел уйти.
Когда перед глазами замелькали картинки из прошлого, Том почувствовал, что его желудок предательски сжимается. Отвратительно. Дети, улыбающиеся и смеющиеся, довольные новой жизнью, заставляли его думать о том, как же они жили раньше, если рады поселиться в этом месте… Пугающе претенциозном.
Гермиона постаралась. Ремонт был выполнен на славу. Это место не напоминало чей-то старый дом, не напоминало оно и просто дом, и Хогвартс. Это было что-то принципиально новое. Но в то же время отдалённо напоминало старый приют Вула. Но сюда не придёт Дамблдор с письмом, никому не нужно рассказывать этим детям, что они особенные. Они всё про себя знали. Все отбросы магического сообщества. И оборотни, и сквибы, и грязнокровки — Абраксас в последнее время стал тактично называть их маглорождёнными, но сути это не меняло.
А ещё сегодня здесь было много маглов. Том не помнил, когда в последний раз видел британца не-мага. Когда он в последний раз был в Лондоне? Не говоря уже о других городах Британии — там он не был никогда, только магические части страны. Зачем что-то ещё, когда есть Хогсмид, Уилтшир, Годрикова впадина?
Где-то что-то разбилось.
А. Это стеклянный стакан в его руке. Но он так поздно заметил это, потому что глаза застлала ярость по отношению к Нобби Личу. И когда он успел явиться? Он крутился вместе со всеми, в основном с маглами, рассказывая о волшебном мире и приюте (почему приюте? Кто его так назвал? Это было больше похоже на школу, в которой на постоянной основе жила лишь часть детей — остальные будут добираться на занятия ежедневно, на зачарованном автобусе. Это идея Гермионы.).
Лич вышел из комнаты, и Том понял, что идёт за ним, только по сменяющимся декорациям, мелькающим на периферии зрения — узор на обоях периодически прерывался зеркалами или картинами, или дверными проёмами, потом была лестница, а это, кажется, дверная арка в столовую, снова стены-стены-стены — а потом в глаза ударил яркий свет, а Лич, крутанувшись на месте, испарился с негромким хлопком. Том трансгрессировал следом бесшумно.
Том был удивлён. Это и близко не описывало его состояние, но он предпочёл это определение, потому что отвлекаться на то, чтобы подобрать достойное ругательство, в полной мере описывающее восторг, шок, презрение, потрясение и озадаченность, он не мог. Это было омерзительное торжество.
— Какого…
Ступефай. Красная вспышка.
Ладно. Но он предпочёл бы зелёную.
Он подошёл к Личу, растянувшемуся на полу, кажется, в своей гостиной.
Гномиум ревелио. Пусто.
Хотелось нервно смеяться, потом схватиться за голову. Мерлин.
— И это — жилище будущего Министра Магии? — протянул он, присаживаясь на корточки.
Глаза Лича забегали по комнате.
Всё слишком просто. Настолько, что даже не интересно.
И что с ним делать?
Том хотел сражения, драки, в которой он может победить, но это… было слишком жалко. Как бросить заклинание в спину волшебника, который этого не ожидает; отобрать конфету у ребёнка и то сложнее.
— Фините, — сказал он вслух; Лич, не поднимаясь, умудрился отскочить в сторону на несколько футов, направляя на Риддла палочку.
Том усмехнулся.
— Ступефай! — воскликнул Лич.
Отбив розовую вспышку, Риддл искренне рассмеялся.
— Глупо, — холодно сказал он, отдышавшись. — Не пытайся трансгрессировать, авада прилетит быстрее, — добавил он серьёзно.
Лич прищурился, глядя на него.
— Гонт, — рыкнул он.
Брови Тома взлетели вверх. А этот парень мог бы ему понравиться, если бы не обстоятельства.
— Лич, — в его манере ответил Том, но насмешливые искорки не ушли из глаз. Он просто не мог заставить себя стать серьёзнее.
— Что тебе нужно? — сухо спросил маг, беря себя в руки.
Его брови нахмурились, а взгляд наполнился мрачной решительностью, но это всё равно выглядело смешно. Также выглядел Люциус на своих неудачных тренировках беспалочковой магии.
Том склонил голову к плечу, размышляя. Он и сам не знал, что ему нужно, он просто был ведом порывом. Он избегал поспешных, необдуманных поступков, но…
Кажется, молчание затягивалось, взгляд Лича превратился в настороженный и озадаченный. Честное слово, гриффиндорцев так легко читать.
— Не переходи мне дорогу, Лич, — сказал Том, наконец.
— И как это понимать? — удивился маг.