З о л о т ы х д е л м а с т е р. С вами жить и умереть! Все-то вы знаете. Прощайте, сеньора моя! (Уходит.)
Б р и х и д а. Нельзя ли подделаться к этому милому Солорсано, чтобы он вытянул для меня у этого пьяницы-бискайца что-нибудь ценное?
К р и с т и н а. Мы еще успеем. Но смотри-ка, он возвращается. Он идет проворно и смело, десять скуди его подгоняют и пришпоривают.
Входит Солорсано.
С о л о р с а н о. Сеньора донья Кристина, вы сделали все, что нужно? Вы убедились в достоинствах моей цепи?
К р и с т и н а. Сделайте одолжение, скажите, как вас зовут?
С о л о р с а н о. Дон Эстебан де Солорсано. Но зачем вы меня спрашиваете?
К р и с т и н а. Чтобы приложить печать к вашей правдивости и учтивости. Поговорите немного с сеньорой Брихидой, пока я схожу за деньгами. (Уходит.)
Б р и х и д а. Сеньор дон Солорсано, нет ли у вас хоть какой-нибудь зубочистки и для меня?[7] Уж не такая же я заброшенная, — и у себя дома я принимаю таких же хороших людей, как сеньора донья Кристина. Если бы я не боялась, что нас услышат, я рассказала бы сеньору Солорсано про ее недостатки. Знайте, что груди у нее, как два пустых мешочка, и дыхание у нее не лучше, потому что она очень красится. И при всем том ее ищут, посещают и любят. Я готова исцарапать себе лицо, скорей от бешенства, чем от зависти; нет человека, который бы подал мне руку, а оттолкнуть меня готовы многие. Да, безобразным счастье.
С о л о р с а н о. Не отчаивайтесь; только бы я был жив, а то другой петух запоет в вашем курятнике.
Входит Кристина.
К р и с т и н а. Вот, сеньор дон Эстебан, десять скуди; а вечером для вас будет готов ужин княжеский.
С о л о р с а н о. Дурак-то наш стоит на улице у дверей ваших; так я пойду за ним. Вы его приласкайте, хотя, конечно, это будет для вас не слаще пилюль. (Уходит.)
Б р и х и д а. Я его просила, милая, чтоб он нашел для меня какого-нибудь щедрого человека; он сказал, что сделает это со временем.
К р и с т и н а. Со временем! Со временем-то на нас никто и не взглянет: немного лет — так много барыша, много лет — много убытку.
Б р и х и д а. Я сказала тоже, как ты хороша, мила, грациозна и что вся ты амбра, мускус и цибет.
К р и с т и н а. Уж я знаю, милая, что ты за глаза про людей всегда хорошо говоришь.
Б р и х и д а (про себя). Вот, изволите видеть, кому любовники-то достаются! У меня подошвы у ботинок лучше и дороже, чем у нее брыжи на шее. Опять-таки скажу: счастье безобразным.
Входят Киньонес и Солорсано.
К и н ь о н е с. Бискаец ручки целуется. Вашей милости приказывать.
С о л о р с а н о. Сеньор бискаец говорит, что он целует ваши ручки и ждет ваших приказаний.
Б р и х и д а. Ах, какой милый язык! Я его плохо понимаю, но он мне очень нравится.
К р и с т и н а. Я целую руки моего сеньора бискайца, и прежде, чем он.
К и н ь о н е с. На вид хороша, прекрасна; ну и вечером ужинаем; цепь остается: ночевать никогда; отдал и довольно.
С о л о р с а н о. Мой товарищ говорит, что вы ему нравитесь, что вы красавица; чтобы ужин был готов, что он дарит вам цепь, хотя ночевать не останется, — что он уже отдал цепь и довольно.
Б р и х и д а. Есть ли еще такой Александр в мире?[8] Счастье, счастье и сто раз счастье!
С о л о р с а н о. Если есть у вас немножко конфект и небольшой глоток вина для бискайца, — так, я знаю, он поплатится за это сторицею.
К р и с т и н а. Как не быть! Я сейчас схожу за этим, и у вас будет закуска лучше, чем у попа Ивана Индейского[9]. (Уходит.)
К и н ь о н е с. Дама остамши так же хороша, как ушомши.
Б р и х и д а. Что он сказал, сеньор Солорсано?
С о л о р с а н о. Что дама, которая осталась, то есть вы, так же хороша, как та, которая вышла.
Б р и х и д а. Сеньор бискаец совершенно прав; и, по правде сказать, в этом деле он не дурак.
К и н ь о н е с. Черт — дурак; бискаец ума хочешь, когда надо.
Б р и х и д а. Я понимаю, он говорит: глуп дьявол; а бискайцы, когда захотят быть умными, так умны.
С о л о р с а н о. Так точно, без малейшей ошибки.
Входят Кристина и слуга, или служанка, которые вносят коробку конфет, графин вина, салфетку и пр.
К р и с т и н а. Извольте кушать, сеньор бискаец; не побрезгуйте: все, что есть в этом доме, есть квинтэссенция чистоты.
К и н ь о н е с. Сладкое со мной, вино и вода называй хорошо. Святое подано, это я пью, да и в другой.
Б р и х и д а. О боже! С каким остроумием говорит этот милый сеньор, хотя я и не понимаю.
С о л о р с а н о. Он говорит, что с сладким он пьет вино так же, как и воду, и что это вино святого Мартина[10] и что он его еще выпьет.
К р и с т и н а. Сколько угодно, душа мера.
С о л о р с а н о. Не давайте ему больше, это ему нехорошо, вы сейчас увидите. Я говорил сеньору Аскараю, чтобы он не пил вина ни под каким видом, да это не помогает.
К и н ь о н е с. Пойдем! А то вино и вниз и вверх, язык кандалы, и ноги колодки. Вечером прихожу, сеньора. Помилуй тебя господи!
С о л о р с а н о. Ну, вот он как разговаривает; вы видите, что я говорил правду.
К р и с т и н а. Что же он сказал, сеньор Солорсано?
С о л о р с а н о. Что вино кандалы для его языка и колодки для ног, что он придет вечером и чтобы вы оставались с богом.
Б р и х и д а. Ах, грех какой! Как у него глаза помутились и язык путается! Боже! У него ноги заплетаются! Он, должно быть, много выпил. Никого в жизни мне так жалко не было, как его; так молод и такой пьяница.
С о л о р с а н о. Он уж из дому пришел готовый. Вы, сеньора Кристина, приготовьте нам ужин; я его заставлю проспаться, и будем мы у вас сегодня вечером как раз в свое время.
К р и с т и н а. Все будет, как следует; идите в добрый час.
Уходят Киньонес и Солорсано.
Б р и х и д а. Кристина, милая, покажи мне цепь, дай мне досыта налюбоваться на нее. Ай, какая красивая, новая, блестящая, и как дешево! Ну, Кристина, уж нечего толковать. Так или иначе, а богатство так и льется на тебя, счастье так и валит прямо в двери без хлопот с твоей стороны. В самом деле, ты счастливая из счастливых. Но, конечно, ты этого заслуживаешь своей бойкостью, красотой и великолепным умом. Этих прелестей достаточно, чтобы покорить самых беззаботных и необузданных людей; да, ты не то, что я, — я неспособна и кота привязать к себе. Возьми цепь, милая, а то я надорвусь от слез; и не оттого, чтобы я тебе завидовала, а себя-то уж очень жаль.
Входит Солорсано.
7
8
10