Эти планы были встречены в Париже со вниманием. Наполеона III волновало усиление международного положения Франции и вывод государства из экономического кризиса, в котором оно оказалось после Восточной войны. Возможность решения этих проблем за счет слабой Австрии казалась довольно привлекательной. Наибольшее неудобство Вене Париж мог доставить как раз в Италии, поскольку агрессивная политика в других чувствительных для Австрии европейских регионах (Польша и Балканы) могла ухудшить отношения с Россией, с которой Франция в это время пока еще заигрывала, раздавая пустые обещания о поддержке в восточном вопросе. План Наполеона III состоял в том, чтобы отобрать у Австрии ее коронную землю: Ломбардо-Венецианское королевство – и передать ее Пьемонту как краеугольный камень в монументе объединения Италии[319] и предмет непрекращающихся споров между Пьемонтом и Австрией в будущем. Франция на самом деле стремилась утвердить свою гегемонию в Италии. На серьезность агрессивных планов императора постоянно обращал внимание российский посол в Париже Павел Дмитриевич Киселев. В депеше Горчакову 8 апреля 1859 г. он отмечал: «Все мысли его величества (Наполеона III – В. Д.) направлены на войну <…> в результате ее он желает увеличить свою мощь для того, чтобы осуществить давно лелеемые проекты. Подходящий случай, который он хочет использовать, это очевидно, итальянская война, цели которой до сих пор далеко еще ясно не поставлены, вследствие чего она еще мало понятна»[320].
Наполеон III приступил к активным действиям после совершенного на него 14 января 1858 г. итальянским патриотом Феличе Орсини покушения в Париже. В письме 11 февраля Орсини призывал Наполеона III ускорить процесс освобождения Италии. После казни Орсини император объявил себя «покровителем» итальянского национального движения. По итогам встречи Наполеона III с К. Кавуром в июле 1858 г. в Пломбьере, на которой император обещал оказать Пьемонту помощь французской армией численностью в 200 000 человек за уступку в пользу Франции Ниццы и Верхней Савойи, в Европе началась тонкая политическая игра. Ее целью была провокация императора Франца-Иосифа и муссирование слухов о возможном нападении на австрийские войска в Верхней Италии.
Характерным сигналом стало обращение французского императора к австрийскому послу в Париже барону Иосифу Александру фон Хюбнеру на балу по случаю Нового 1859 года: «Я сожалею, что наши отношения не так хороши, как бы я хотел, но прошу Вас, тем не менее, передать в Вену, что мои личные чувства к императору остались прежними»[321]. Днем ранее между французским министром иностранных дел Александром Колонна-Валевским и Киселевым состоялась беседа, на которой Валевский поинтересовался, какое содействие окажет Россия Франции, если вспыхнет война с Австрией из-за итальянского вопроса? Российский дипломат отвечал: «Главные основания обоюдных действий при подобной случайности были определены в Штутгарте™, и обещанное содействие будет свято выполнено моим августейшим государем»[322].
Скоро Европа заговорила о предстоящей войне, австрийские ценные бумаги поползли вниз. В прусском парламенте действия Наполеона III начали сравнивать с политикой его дяди, императора Наполеона I. Предполагали, что в складывающихся обстоятельствах эскалация итальянского вопроса будет следующим после Восточной войны актом агрессии французского императора, далее последует вооруженное выступление против Пруссии на Рейне, потом борьба с Англией и в завершение – война против России[323].
Как и во время Крымской войны, теперь в международных отношениях многое стало зависеть от позиции Пруссии. Для руководителей внешнеполитических ведомств Европы было загадкой, каким окажется внешнеполитический курс прусского правительства «Новой эры». В конце 1858 г. великий князь Константин Николаевич передавал в своих письмах Александру II из Европы, что ни сардинский король, ни Кавур, ни Наполеон III не были уверены в образе действий Берлина. Да и в самой Германии все были взволнованы: «Главный предмет разговоров и ожиданий во всей Нимеччине теперь составляет перемена Министерства в Пруссии. Первое впечатление вообще было удивление, второе беспокойство и неизвестность насчет будущего»[324].
320
Письмо посла в Париже Киселева министру иностранных дел Горчакову
8 апреля (27 марта) 1859 г. // Красный архив. М., 1938. Т. 3 (88). С. 223.
321
Hübner Josef Alexander von. Neun Jahre der Erinnerungen eines österreichischen Botschafters in Paris unter dem zweiten Kaiserreich. 1851–1859. Berlin, 1904. Bd. II. S. 150–151.
324
Вел. кн. Константин Николаевич – Александру II. 15/ 27. XI. 1858 // 18571861. Переписка. С. 71.