Александр II считал сотрудничество с Пруссией ключевым фактором в деле усмирения агрессивной внешней политики Франции. Российский самодержец представлял возможным ввести политику Франции в русло законности и соблюдения международного права лишь путем построения союза России, Франции и Пруссии. На аудиенции 14 июня он говорил Бисмарку: «Я <…> хотел бы создать союз между Пруссией, Россией и Францией, поскольку я вижу в нем в настоящий момент самое простое и самое действенное средство для сохранения безопасности в Европе. Чтобы поставить императора Наполеона на сторону регламентированной и законной системы, я бы хотел наложить на него узы альянса»[425].
В этой связи Александр II и Горчаков положительно оценили состоявшееся 16–17 июня в Бадене свидание Наполеона III с принцем-регентом Вильгельмом[426], свидетельствовавшее об успехах предлагаемого Петербургом плана. Бисмарк настроен был более скептически. В письме своему другу Вентцелю 16 июня 1860 г.[427] он говорил о том, что в Петербурге оценивают эту встречу как «залог к миру». На самом же деле свидание имело несколько аморфный формат. На встречу с Наполеоном III принц-регент Вильгельм пригласил королей Вюртемберга Вильгельма I и Баварии Максимилиана II. Ганноверский король Георг V, узнав об этой встрече, несмотря на плохое здоровье, тоже решил приехать в Баден. В таком случае нельзя было забыть и о четвертом короле – Иоганне Саксонском. И его пригласили. Великий герцог Баденский Фридрих I был на этой встрече в силу принимающей стороны. Великий герцог Заксен-Ваймар-Айзенахский Карл Александр и герцог Заксен-Кобург-Готский Эрнст II тоже вдруг оказались в Бадене – и их пригласили. Трудно было определить смысл собрания такой коалиции германских государей. Позже ходила шутка о том, что Наполеон, вернувшись в Париж, будто бы сказал: «Принц-регент вел себя в отношении меня как стыдливая девушка, которая боится речей ухаживателя и избегает оставаться с ним одна слишком долгий срок»[428]. Наполеон воспользовался
случаем, чтобы персонально уверить каждого из государей в благожелательности намерений Франции и ее мирной политике. Германским государям казалось, что они образовали общий фронт перед лицом опасности – и угроза на левом берегу Рейна миновала. Принц-регент выступил перед германскими правителями с торжественным обращением, в котором говорилось о сохранении территориальной целостности Германского союза, о преждевременности реформирования Союза и о верности Пруссии интересам всей Германии[429]. Содержание речи усилило ощущение радости в Бадене. Даже выбор дня обращения принца-регента к правителям германских государств-18 июня 1860 г., в годовщину победы коалиционных войск над армией Наполеона I в Битве при Ватерлоо 18 июня 1815 г., – казался символичным. Довольны были все: германские монархи – пребыванием в иллюзии важного положения, которое они якобы занимали; принц-регент – формальным подтверждением прусско-французских добрососедских отношений; Наполеон III – удавшейся акцией по усыплению бдительности германских государей и созданию благородного образа Франции в глазах немецкой общественности. Даже Петербург был доволен формальным сближением Пруссии и Франции, что соответствовало предложенной Александром II идее укрепления франко-прусско-российских отношений.
Скептически смотрел на эти «успехи» Бисмарк. Находясь в российской столице за сотни километров от Бадена, он чувствовал эфемерность состоявшейся встречи и ее бесперспективность. По этому поводу он писал 16 июня Вентцелю: «Путем такого навязанного согласования произошло корпоративное прислуживание германских князей, которым Луи Наполеон вскоре воспользуется для того, чтобы натравить одного на другого и скомпрометировать нас, если мы продолжим прежний курс, направленный против него»[430].
Если Бисмарк не доверял двойственной политике Наполеона III, то уверениям императора Александра II в необходимости укрепления российско-прусских связей он уделял большое значение. В первых депешах из Петербурга за 1860 г. он писал о том, что Пруссия приобретала все более важную роль во внешней политике российского самодержца. В условиях, когда Наполеон III, как монарх, который меняет свои резиденции: весеннюю (тайный договор 1859 г. с Россией) – на летнюю (сближение с Сардинией)[431] – демонстрировал непостоянство своей политики, Пруссия была важна Александру II, чтобы привести Францию к политике законности. В разговорах с Бисмарком самодержец подчеркивал, что «если бы я был поддержан Пруссией, было бы весьма вероятно, что мы рука об руку могли бы оказывать весьма ощутимое влияние на решения императора французов»[432].
427
Bismarck an Geheimen Legationsrat von Wentzel in Frankfurt. 16. VI. 1860 // Bb. S. 288.
429
Ansprache des Prinzregenten von Preußen an die deutschen Fürsten in BadenBaden. 18. Juni 1860 // Staatsarchiv Coburg (далее: StA Coburg). LA A. № 7191, fol 110 f Abschrift; см. также: QGDB. Bd. 3. S. 297–299.
430
Bismarck an Geheimen Legationsrat von Wentzel in Frankfurt. 16. VI. 1860 // Bb. S. 289.