В деревенской глуши Бисмарк надеялся обрести внутренний покой. В конечном счете все его прежние неудачи и поражения объяснялись в первую очередь внутренними метаниями, долгими и бесплодными поисками самого себя. Молодой человек был словно соткан из крайностей. Честолюбие, принимавшее порой нездоровые масштабы, и стремление во всем быть первым соседствовали в нем с неспособностью долго и упорно трудиться, а также подчиняться строгой дисциплине. Он крутил многочисленные романы, неоднократно подумывал о женитьбе — и все же в значительной степени страшился того, что узы брака могут стать тяжкими оковами. Он стремился взять от жизни все, погрузиться в пучину удовольствий, создать себе образ неудержимого кутилы — и в то же время отличался любовью к литературе и искусству. Разумеется, большинству современников его душевные метания и внутренние противоречия были совершенно не интересны; в Бисмарке видели молодого повесу, легкомысленного прожигателя жизни, неспособного к сколько-нибудь серьезной деятельности. Такая репутация сопровождала его еще долгие годы, как и шлейф долгов, оставшихся от веселой юности на берегах Рейна.
Итак, первой задачей Бисмарка стало исправить финансовую ситуацию — как семейную, так и свою собственную. Весной 1839 года будущий канцлер совместно с Бернгардом взялся управлять тремя померанскими имениями. Через два года братья разделили между собой имения: старшему достался Ярхлин, младшему — два других. Нужно отметить, что Отто первым стал настаивать на разделе; ему хотелось полной самостоятельности. После смерти отца в конце 1845 года раздел приобрел окончательный характер: получив в наследство Шёнхаузен, Отто передал Бернгарду Кюльц.
Книпхоф пробудил в молодом человеке приятные воспоминания детства; прекрасная природа, неторопливая сельская жизнь представляли собой разительный контраст с бумажной работой в городских канцеляриях. Однако в еще большей степени радовало Бисмарка то обстоятельство, что он наконец-то оказался предоставлен самому себе. В те времена прусский помещик еще сохранял многие черты феодального властителя и являлся практически неограниченным господином в своих владениях. Он был не только собственником земли, но и обладал полицейской и значительной судебной властью, а также являлся патроном местной церкви. Проживавшие в границах имения крестьяне, несмотря на отмену крепостного права, во многих отношениях зависели от землевладельца и продолжали считать его своим господином. Это, безусловно, импонировало Бисмарку, который приложил большие усилия к тому, чтобы стать для местных жителей непререкаемым авторитетом. Роль патриархального помещика из классической консервативной идиллии очень нравилась ему. Впоследствии он неоднократно утверждал — возможно, со значительной долей преувеличения, — что его крестьяне готовы пойти за ним в огонь и воду. Отто с детства владел нижненемецким диалектом (так называемый платтдойч), который использовали в быту померанские крестьяне, и с удовольствием пользовался им до конца жизни.
Однако большую часть своей нерастраченной энергии Бисмарк употребил на то, чтобы привести в порядок дела в убыточном имении. Очевидно, что эту задачу он рассматривал не только с чисто экономической точки зрения, но и как определенный вызов, испытание, которое необходимо выдержать с честью. Возможно, именно поэтому молодой помещик проявил два качества, ранее мало свойственных ему, — склонность к упорному труду и экономию. В Книпхофе появилась большая конторская книга, в которую педантично записывались даже самые мелкие расходы. Вчерашний мот, словно по мановению волшебной палочки, превратился в экономного, даже прижимистого сельского хозяина. Впрочем, никакого волшебства здесь нет: в сельской глуши физически не существовало тех соблазнов, которые окружали юношу в Ахене или Берлине.
Одновременно Бисмарк стремился организовать хозяйственную деятельность в имении на современной основе. Он приобрел учебники по сельскому хозяйству, которые тщательно штудировал. Были введены в оборот новые методы обработки почвы, закуплены сельскохозяйственные машины. В итоге Бисмарку удалось достаточно быстро заставить поместья приносить доход.
Было бы весьма соблазнительно приписать это локальное «экономическое чудо» исключительно талантам молодого землевладельца. Однако существенную роль здесь сыграли внешние факторы. После длительного периода экономической депрессии, разорившей многих помещиков, в 1830-е годы начался постепенный, но уверенный рост цен на сельскохозяйственные продукты. Благоприятная конъюнктура существенно поспособствовала успехам Бисмарка, которые позволили ему медленно, но верно начать рассчитываться с кредиторами.