И эту красоту отпустить по кафешкам?.. Искушать встречных мужиков?
Фиг вам. Не обломится.
— Саш, я уже не маленькая. А ты — не мой охранник, — словно поняв его мысли, как-то без веселья улыбнулась Катерина. — Собственно, ты теперь вон какой, выше нас стал на голову. Мне до тебя теперь, как до… — развела руками. — Другой уровень. Ну зачем я буду тебе сложности и хлопоты добавлять? Думаешь, не понимаю, что и без меня с головой хватает? Это только в фильмах, чем выше поднялся, тем легче жизнь и слаще. Как оно в реальности, мы оба хорошо знаем, — ее улыбка больше напоминала гримасу.
И она снова ему в глаза не смотрела.
Ольшевскому такой расклад вообще не нравился. А все эти аргументы ее он просто пустил по боку. Его не так и легко свернуть с намеченной дороги. Тем более, имея куда более лучший вариант.
— Котен, я как был метр в кепке, так и остался, не утрируй! И тебе до меня… — прервал ее рассуждения без всякой ложной скромности или попытки себе цену набить. Сделал вид, что вообще тему ее увиливаний не просек, и чуть наигранно прищурился, словно на глаз прикидывая расстояние. — Полшага, примерно, — ухмыльнулся во весь рот. — Или просто, протяни руку — и вот я, рядом весь, — подмигнул, сам протянув в ее сторону ладонь, накрыл нервно подергивающиеся тонкие пальцы, выдающие ее смущение. — Или звонок один теперь — и все, и нет проблем. А про мое не парься, Катюша. У меня нерешаемых проблем не существует, — хмыкнул, так и продолжая греть ее ладонь своей. Не сжимая, просто накрыв. — И со своими разгребусь, и тебя от твоих избавлю, без вопросов, — Ольшевский криво усмехнулся, словно показывая ей, чтоб меньше голову грузила. — И вообще не вижу сути прикола, чтоб ты по «спотыкачкам» шлялась сейчас, когда у меня огромный номер в хорошем отеле забронирован, где ты спокойно сможешь себя в порядок привести перед встречей, чтоб уверенно и комфортно чувствовать. И нормально позавтракаешь, выпив хороший, качественный кофе, а не какую-то бурду у вокзала. Ясно? — чуть наклонил голову, чтобы ее взгляд поймать.
— Саша…
Катерина смотрела на него сквозь ресницы действительно растерянно и с недоумением. Она явно исчерпала свои аргументы.
Поезд тем временем плавно замедлил ход и остановился у центрального входа вокзала, под кованной, крытой стеклом крышей позапрошлого века. Все-таки в «люксе» много таких вот приятных мелочей, за что и любил тот Ольшевский, даже место остановки всегда комфортно для пассажиров.
— Ясно, — сам и ответил Санек. Поднялся, вытащив по ходу ее сумку из-под столика. — Никто не спорит и все согласны. Что мне очень нравится, к сведению, — забрал и свою сумку, которую заранее достал из багажного отделения, снял чехол с костюмом. — Тогда, погнали, котен, потому что я в душ хочу и позавтракать, — подмигнув, чтобы атмосфера все еще была непринужденной, он с усмешкой вышел в коридор вагона, не оставив ей выбора, кроме как следовать за ним и ее вещами.
И так внутри от этой ситуации хорошо было, почему-то, что аж подозрительно. Но Ольшевский пустил свои сомнения по боку. Если он что-то и выучил за жизнь, так это то, что стоит ловить и наслаждаться каждым мгновением и секундой, которое тебе в кайф. Потому как никто не знает, когда все закончится.
А с Катей сейчас ему просто было офигительно здорово вот так, полушутя, спорить о том, где ей кофе выпить.
У самых дверей вагона его уже ждали.
— Девушка с нами, — сгрузив водителю сумки и свой костюм, Александр ввел человека в курс дела, тут же перехватив Катю за руку. Она, кажется, хотела высказать иную точку зрения.
Но Санек точно не собирался позволить ей сейчас забрать вещи и исчезнуть. Пусть и не мечтает!
— Александр! Ты мог бы послушать и мое мнение! — с некоторым возмущением, но все же тихо, метнув взгляд в сторону водителя, следующего неподалеку, упрекнула?..
— А я и собираюсь слушать, — «успокоил» он. — Ты давно в историческом центре города была, кстати? — поинтересовался достаточно громко. А потом чуть ниже к ней наклонился. — Котен, это не мой человек, а партнеров. Давай, ты повозмущаешься уже в номере. Авторитет там, совместный бизнес, уважение и все такое… Ты же в курсе, — подмигнул ей Ольшевский, переплетая их пальцы покрепче. — Не губи мою репутацию, умоляю…