«...Восточные пространства, — читал Шеверс, — да, это пространства, где всегда надо помнить, что доброта, — гауптштурмфюрер со значением посмотрел на Штейнбруха, — воспринимается только как слабость, это те пространства, где славянин сам не же-ла-ет, чтобы с ним обращались как с равным, где он привык, что господин ничего общего с ним не имеет...»
— Сказано точно и определенно! — произнес Ноймарк тоном, не терпящим возражений.
Воодушевленный поддержкой шефа, гауптштурмфюрер помолчал секунду-другую, а затем указал на газету рукой.
— Обергруппенфюрер определил наши задачи на Украине. На первом этапе мы можем поддерживать лидеров украинских националистов, так как они способствуют выделению Украины из великорусской сферы, а она послужит Великому рейху крупной сырьевой и энергетической базой. Но, — Шеверс перевел взгляд с одного лица на другое, а так как все молчали, назидательно продолжил: — обер-группенфюрер предупреждает, что все должно происходить так, чтобы не дать этому народу возможности культурно развиваться. Украина — наша колония, поэтому мы и ликвидировали «правительство» Стецько.
Ноймарк почувствовал, что наступил момент, когда следовало прервать Шеверса. Он бросил взгляд в сторону Рокито. Тот сидел, замкнувшись в себе, не намеревался делать попытку ответить гауптштурмфюреру. Приберегает силы для чего-то более значительного, промелькнуло в голове Ноймарка, и на лице его появилась едва заметная улыбка. Он жестом остановил Шеверса.
— Господа, — начал Ноймарк, — бог избрал нас для господства над миром. И никто не вправе обвинить нас в жестокости, ибо в славянах и евреях наследственное чувство ненависти к нам. — И тут он громко рассмеялся. — Полагаю, лучше быть охотником, нежели тем, за кем охотятся.
— Тонко замечено, — дипломатично произнес Рокито, хотя, глядя на всю эту комедию, он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. — Штандартенфюрер, меня связывает с майором Штейнбрухом многолетняя дружба, — быстро заговорил он, пряча готовую сорваться улыбку. — Это преданный рейху офицер. Но у него есть слабость — любит пофилософствовать. — И он демонстративно бросил недовольный взгляд на майора.
Ноймарк удовлетворенно хмыкнул и примирительно сказал:
— Сам господь бог не был безгрешен, а уж человек тем более.
— Даже Ева не была безгрешной, ибо наукой доказано, что человек произошел от обезьяны. — И Шеверс, довольный остротой, беззвучно засмеялся.
Пошлый дурак, подумал Рокито, подняв глаза на Шеверса, и вежливо улыбнулся.
Штейнбрух сидел нахмурившись, а Фурман уставился на окно, за которым уже сгустились сумерки.
— Полковник, я надеюсь на вашу поддержку, — вернулся Ноймарк к прерванному разговору.
— Постараюсь не обмануть ваших надежд, штандартенфюрер.
— В таком случае, до скорой встречи, — Он посмотрел на часы и скорбно поджал губы. — К сожалению, вынужден вас покинуть. Дела.
Как только гестаповцы ушли, Рокито взорвался:
— Ну и тупица! И он еще поучает! Нет, стоит одним только воздухом подышать с Шеверсом, как уже чувствуешь, что тупеешь.
Штейнбрух раздавил в пепельнице недокуренную сигарету, жестом выказав свое раздражение.
— И все же, Вилли, прошу тебя, будь с ними поосторожней, — немного поостыв, по-дружески посоветовал Штейнбруху Рокито и тут же, переходя на деловой тон, обратился к Фурману: — В общих чертах мы с вами все обсудили. Детали отшлифуем позже.
— Завтра же приступаю к работе с Шумским, — заверил Фурман.
— Не забывайте просьбу гауптмана Петцгольца, — напомнил ему Рокито.
— Кое-что я уже сделал. Через моих людей начал изучать несколько человек из русской вспомогательной полиции.
— Есть заслуживающие нашего внимания?
— Меня навели на любопытных полицейских. Один из Долины по фамилии Сорока. На днях встречусь с ним.
Рокито одобрительно кивнул и потер пальцами виски.
— Чертовски устал. Пора, господа, отдохнуть.
6
Солнце уже было высоко, лучи его пробивались сквозь неплотно прикрытые ставни, но Ольге вставать не хотелось. Она давно проснулась, да и то сказать проснулась — только под утро чуть вздремнула, ночь же была бессонной.
Вчера она вернулась домой, ходила в села менять вещи на продукты. В одной деревне встретилась с пьяными полицейскими. Перед глазами возник рыжий верзила. Он нахально протягивал к ней руки.
— Партизанка? — спрашивал полицейский, резким движением поворачивая к себе.