Несколько раз Василия вызывали на допрос. Пытались добиться признания, что он советский разведчик, который прикрывается связью с немецкой военной разведкой. После каждой настоятельной просьбы организовать встречу с Линдермутом или Петцгольцем его избивали и бросали в подвал, а он не переставал удивляться, почему СД отказывалось сообщить о нем в «Орион». Неужели, кроме Свиста, на той стороне был кто-то третий?
Два дня Василия на допрос не вызывали. Наконец его повели к штурмфюреру. За приставным столиком сидел улыбающийся Линдермут. Он сказал, что недоразумение урегулировано и сегодня они возвращаются в школу.
Несколько дней Василий писал отчет о выполнении задания и ответы на дополнительные вопросы зондерфюрера. Несколько раз Линдермут и Петцгольц уточняли приметы немецкого разведчика. Трижды в разные дни зондерфюрер раскладывал на столе фотокарточки мужчин и требовал указать, с кем из них Василий встретился на вокзале. Однако среди них того человека не было. Лишь в разложенных в четвертый раз фотокарточках нашел того, с кем встречался. Его оставили в покое на несколько дней. Размышляя, Василий пришел к твердому убеждению, что допросы с побоями в СД были заранее запланированы абвером с целью его проверки. Он также понял и то, почему зондерфюрер интересовался, все ли было спокойно при переходе линии фронта. Свист не вернулся, и это их волнует. Василий рассказал Линдермуту, что когда он уже пересек нейтральную полосу, сзади раздались выстрелы, взмыли ракеты. И высказал предположение, что стреляли не в него, так как он не слыхал свиста пуль. Может быть, еще кто-то пытался на этом участке перейти на сторону немцев. Зондерфюрер выяснил, не слыхал ли Кузя шума борьбы или стонов раненого? Отрицательный ответ Василия, видимо, удовлетворил Линдермута, и он к этому больше не возвращался.
Выполняя задание особого отдела, Василий установил дружеские отношения с некоторыми «курсантами» школы — бывшими уголовниками, главное в жизни которых — игра в карты, выпивка и циничные рассказы о женщинах. Спиртное можно было купить или выменять на вещи у коменданта общежития эсэсмана Ганса и его сожительницы Анны. Пришлось не скупиться. Зато установились, если не приятельские, то добрые отношения с Гансом. Хотя эсэсман и ворчал для видимости на нарушение режима общежития, но не мешал и не докладывал начальству о пьянках «корешей». Во время одной из выпивок Василий узнал от них, что в школе есть специальная группа девушек, которых готовят к заброске в тыл Красной Армии.
Во время так называемого отдыха Линдермут или кто-то другой постоянно проверяли вещи Василия. Из школы ему отлучаться не разрешали.
Вскоре зондерфюрер возобновил занятия, свободного времени было мало, с «корешами» стал встречаться реже.
Однажды Василий беседовал в коридоре с одним из них. В это время мимо прошла молодая женщина.
— Видел?
— Ну? — стараясь быть безразличным, спросил Василий.
— Это ж Венера!
Сорока, немного помолчав, сказал Николаю Антоновичу:
— Я ее знал еще до школы. Дважды встречался с ней в горуправе, куда носил по поручению Дахневского какие-то бумаги. Она была секретарем у заместителя бургомистра Владимирова. Звали ее Диана.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Примерно две недели назад. Может быть, ее отправили в Померки, где живет вся женская группа. А возможно, уже перебросили сюда.
Сорока попросил лист бумаги, карандаш и набросал портрет Венеры. С рисунка смотрела привлекательная женщина. Василий стремился создать не только портретное сходство, но раскрыть черты ее характера: надменность в изгибе тонких бровей и коварство в продолговатых глазах.
— Как мог... — тихо произнес Василий, протягивая рисунок.
— Очень хорошо! — одобрил рисунок Николай Антонович. — Учиться бы вам надо, из вас вышел бы хороший художник.
— Я мечтаю стать художником. — Он потупился и, глубоко вздохнув, продолжил: — Но не с портрета Венеры мне нужно было начинать, а с «Возвращения блудного сына».
— Мы договорились не вспоминать о вашем прошлом, — сказал Петров.
— Я оправдаю ваше доверие, — тихо произнес Василий.
Николай Антонович вызвал Рязанова и сказал:
— Нужно срочно размножить портрет агента абвера Венеры и организовать ее розыск. Не исключено, что она уже заброшена к нам.
Василию все время хотелось спросить о Варе, но он стеснялся. Когда же Рязанов ушел, он наконец-то решился.
— Николай Антонович, — неуверенно начал он, — о Варе что-нибудь известно?
Петров улыбнулся. Ему понравилась выдержка Василия. Несомненно, он испытывал к девушке настоящее, глубокое чувство.