— Это все кот виноват, паразит!
— Душка?
— Такой твист устроил на моем пиджаке — еле спас.
— Твист? Ничто так не выдает возраст мужчины, как его представление о современных танцах.
Ребус снял пиджак.
— У тебя есть апельсиновый сок?
— Головка побаливает? Пора завязывать с выпивкой, Джон.
— То есть осесть и остепениться — ты это хочешь сказать? — Он стянул с себя брюки. — Ничего, если я приму ванну?
Она придирчиво оглядела его с ног до головы.
— Ты же знаешь, что можешь не спрашивать.
— Все равно. Я люблю спрашивать.
— Считай, что разрешение получено… Как всегда. А это тоже Душка сделал? — Она показала на царапины на его запястье.
— Я бы его в микроволновку сунул за такие дела.
Она улыбнулась:
— Пойду найду тебе апельсиновый сок.
Ребус проводил ее взглядом, попытавшись, несмотря на сушь во рту, одобрительно свистнуть ей вслед. Один из волнистых попугайчиков в клетке поблизости показал ему, как это делается. Пейшенс повернулась к попугайчику и улыбнулась.
Он улегся в пенную ванну и, глубоко вздохнув, закрыл глаза — в точности как советовал его доктор. «Методика релаксации» — так это называется по-научному. Доктор настоятельно рекомендовал Ребусу почаще расслабляться. Высокое кровяное давление. Ничего серьезного, но все же… Конечно, можно принимать таблетки, бета-блокаторы. Но доктор был сторонником саморегуляции. Глубокая релаксация. Самогипноз. Ребус хотел было сказать доктору, что его отец был гипнотизером, а брат до сих пор, вероятно, остается профессиональным гипнотизером… в местах не столь отдаленных.
Глубоко дышать… ни о чем не думать… расслабить голову, лоб, челюсть, шею, грудь, руки. Обратный отсчет до нуля. Никаких стрессов, никакого напряжения.
Поначалу Ребус заподозрил доктора в крохоборстве — нежелании выписывать дорогостоящие лекарства. Но рекомендации доктора вроде бы работали, черт его побери. Самопомощь всегда под рукой, как и Пейшенс Эйткен…
— Держи, — сказала она, заходя в ванную. В руке у нее был высокий тонкий стакан с апельсиновым соком. — Выжато доктором Эйткен.
Ребус скользнул мыльной рукой по ее ягодицам:
— Прижато инспектором Ребусом.
Она наклонилась и поцеловала его в лоб. Потом провела пальцем по его волосам:
— Тебе пора пользоваться кондиционером для волос, Джон. У тебя фолликулы совершенно потеряли силу.
— Это потому, что моя сила собирается совсем в другом месте.
Она прищурилась.
— Не спеши, мой мальчик, — сказала она и, прежде чем он успел снова схватить ее за ягодицы, выскользнула из ванной. Ребус, улыбнувшись, погрузился в воду.
Дышать глубже… прогнать все мысли… Неужели Грегора Джека подставили? Если да, то кто? С какой целью? Чтобы устроить скандал, конечно. Политический скандал. Для первых газетных полос. Но атмосфера в доме Джека была какая-то… странная. Безусловно напряженная, это естественно, но еще холодная и нервная, словно худшее впереди.
Жена… Элизабет… что-то с ней не так. Что-то тут не сходится. Предыстория, нужна предыстория. Он должен быть уверен. Адрес домика в горах он запомнил, но, насколько он знал полицейские участки в Хайленде, звонить туда в воскресенье бесполезно. Предыстория… Он снова вспомнил о репортере Крисе Кемпе. А почему бы и нет? Просыпайтесь, руки, просыпайтесь, грудь, шея и голова. Воскресенье не время для отдыха. Кое для кого и воскресенье рабочий день.
Пейшенс высунула голову из-за двери.
— Как насчет тихого вечера? — предложила она. — Я приготовлю…
— К чертям собачьим тихий вечер, — сказал Ребус, внушительно поднимаясь из воды. — Пойдем выпьем где-нибудь.
— Джон, ты же меня знаешь, я ничего не имею против дешевых мест, но это совсем убожество. Ты не думаешь, что я заслуживаю лучшего?
Ребус клюнул Пейшенс в щечку, поставил стаканы на стол и сел рядом с ней.
— Я взял тебе двойной, — сказал он.
— Вижу. — Она подняла стакан. — Для тоника места почти не осталось, да?
Они сидели в заднем зале заведения под названием «Конский волос» на Бротон-стрит. За дверью был виден бар, как водится шумный. Собеседники здесь сидели словно дуэлянты, шагах в десяти друг от друга. В итоге все в зале кричали, будто при перекрестном огне или коротком замыкании. Шумно, но весело. Во втором зале было спокойнее. Здесь вдоль стен буквой U располагались мягкие сиденья, стояли рахитичные стулья. Узкие ромбовидные столы были привинчены к полу. По слухам, мягкие сиденья были набиты конским волосом еще в 1920-е годы. Отсюда и название — «Конский волос», а настоящее, прозаическое название все давно забыли.