— Вам с горы видней, гражданин Ланге. Совесть моя чиста: все, что знал, все сообщил без остатка. Хотите милуйте, хотите ставьте к стенке — воля ваша.
— Насчет совести, Михей Григорьевич, пока воздержимся рассуждать, тут у нас понятия неодинаковые, а сообщили вы следствию далеко не все. И придется вам хорошенько подумать. Это, кстати, в ваших же интересах.
— Опоздал я, видать, с думаньем. Судьба моя так и так пропащая.
— Разуверять вас не стану, а подумать все же необходимо. И прежде всего об адресах, данных вам варшавским начальством…
— Каких еще адресах?
— Мало ли каких, Михей Григорьевич. К примеру, в ресторанчике «Пале-Рояль»… Есть где-то такой ресторанчик…
— Ах вот вы о чем! — Чувствовалось, что Колчак растерян, старательно изображает простака, запамятовавшего сущий пустячок. — Так это же, гражданин Ланге, значения не имеет… Сказано было на всякий случай, можно, дескать, обратиться за содействием в Лугу, если вдруг окажемся в тех местах.
— К кому обратиться?
— Человечек там имеется, маркером служит в «Пале-Рояле»…
— Федька Безлошадный?
— Вот-вот, он самый.
— Это что, резидент Савинкова?
— Не могу знать, гражданин Ланге. Просто сказали, что в бильярдной крутится, а кто он такой — неизвестно.
— Пароль был?
— Был вроде и пароль. Как же это, дай бог памяти?
— Не валяйте дурака, Михей Григорьевич.
— Велено было спросить: «Не знаете ли, где живет доктор Гедеонов?», а он должен был ответить: «Доктор Гедеонов принимает по воскресеньям»…
— Почему же вы скрыли это от следствия?
— Из головы выскочило, гражданин Ланге! Да и не надеялись мы в Лугу попасть, далековато нам, не с руки…
Дополнительный допрос Колчака мало что добавил к уже известному, но все же кое-чем помог… Теперь можно было отправляться в объезд явочных квартир савинковской банды.
Запасшись удостоверениями заготовителей кожсырья на себя и на пана Пшедворского, Александр Иванович купил билеты на старорусский поезд.
Перед выездом из Петрограда Люциан Сигизмундович получил весьма недвусмысленные разъяснения о возможных последствиях двойной игры и, следует воздать ему по заслугам, вел себя с отменным усердием. Охотно выбегал на станциях за кипяточком, упоенно сражался с Александром Ивановичем в шахматы, сокрушаясь по поводу своих частых зевков, даже пытался рассказывать анекдоты. Соседям по вагону было бы нелегко вообразить, что этот словоохотливый дядечка, говорящий по-русски с едва заметным акцентом, вовсе не заготовитель кожсырья, а профессиональный разведчик-двойник.
Начало объезда было неудачным.
Добравшись до Старой Руссы, они отправились на базар и наняли подводчика. Долгий путь до водяной мельницы, расположенной верстах в пятнадцати от города, оказался напрасным. Явка была пустой и, что особенно скверно, бесперспективной.
Напуганный мельник встретил их неприветливо. О банде ничего толкового сообщить не мог. Побывали у него на мельнице четверо молодцов, давненько уж, дней с десяток назад, велели зарезать барана, забрали четверть самогонки и ночью ускакали своей дорогой. После них житья нет от местных властей. Обыск устроили, перевернули весь дом, засаду держали на мельнице почти полную неделю и вообще цепляются к каждой мелочи.
Округа вся поднята в ружье, всюду шныряют чоновские отряды, и лучше бы господам хорошим уезжать скорей подобру-поздорову, а не то, упаси господь, нагрянут опять с новым обыском.
— Ты нам не указывай, мы сами знаем, что делать! — сердито огрызнулся Александр Иванович, раздосадованный доверительным тоном содержателя бандитской явки. — Чем труса праздновать, свяжись побыстрей с отрядом, помоги нам…
— Да как же с ними свяжешься, мил человек, когда нету их в нашей местности? Русским языком объясняю: уехали они, скрылись.
— Куда уехали?
— Кто ж тебе скажет про это? Секретность у них, никому не говорят. Слушок был, будто в Псковскую губернию, поближе к границе, а может, и врут люди…
Волей-неволей пришлось возвращаться в Старую Руссу, а оттуда ехать в Псков.
И следующая бандитская явка встретила их неудачей. Вернее, это была, конечно, удача, причем решающая и заметно ускорившая исход всей операции, но поначалу выглядела она как досадное осложнение.
В Порховском уезде на Псковщине, неподалеку от деревни Стрелицы, где прославился когда-то Колчак чудовищным братоубийством, за несколько часов до их приезда разыгрались драматические события.