— Сам? Сам убежал. А через минуту в комнату забежали старшина и один красноармеец.
— Товарищ старший лейтенант,— говорят,— мы за вами. На переправе грузится транспорт на тот берег. Фрица отогнали.
— Хорошо, старшина,— говорю им,— только вначале надо найти этих врачей.
— Мудрено найти-то, забились куда-нибудь в погреб от бомбежки. А что, благодарить хотите?
— Ага,— говорю,— поблагодарить.— А сам думаю:— «Поблагодарил» бы их, если бы время было».
На переправе я сознание потерял. Очнулся только в палате, когда на твердой земле оказался — на косе Чушка.
Все молчали. Думали. Как-то не верилось, что среди самых человечных людей на земле — врачей могут вот такие быть. Молчал и Степан. «Неужто это брат его старший, Евстафий? Рыжий и рябой. Нет, нет,— успокаивал себя Степан.— Откуда у Евстафия профессия врача».
А Крюков сразу понял, что речь идет об их станичнике, уехавшем когда-то в Ростов и окончившем там медицинское училище. Вон он какой «врач-то» получился... Но ни словом не обмолвился Петр Мефодьевич. Зачем травить душу парню, вышедшему на ровную дорогу новой жизни, пострадавшему в боях за эту жизнь.
... Выздоравливающего директора МТС Крюкова навестил лейтенант Зеленин из штаба Васина. Долго беседовали они в углу коридора. Затем Петр Мефодьевич привел из палаты старшего лейтенанта Родионова. Зеленин беседовал с ним и что-то долго писал в своем блокноте.
3. Солдаты тайного фронта
Человек с родинкой
Капитан Михайлов давно не видел своего начальника таким озабоченным. В последние дни, после получения телеграммы из центра, Аркадий Павлович и сам чуть ли не сутками бывал на ногах, и подчиненным не давал покоя: ведь где-то здесь, за спиной у сражающейся армии, притаился и уже действует враг. Пылили по дорогам машины, прочесывали округу патрули, копались в документах штабов и военных комендатур дотошные проверяющие.
И вот первый, дающий какую-то надежду результат,— сообщение из небольшой предгорной станицы Ново-Дмитриевской. У местной жительницы квартирует группа военнослужащих Красной Армии, которая занимается заготовкой фуража и сена для кавалерийских частей. Старшим является техник-интендант первого ранга Вальков. В группе, кроме него, старшина и два красноармейца. Днем они дома не бывают, разъезжают по окрестным колхозам и совхозам, где закупают фураж;, сено и вывозят его к ближайшим железнодорожным станциям. Расплачиваются чековыми требованиями.
Хозяйка — Марфа Кононова, коренная жительница сзла, солдатка. Муж ее Павел и два сына с осени прошлого года находятся в действующей армии. До начала войны муж Кононовой работал механиком в райцентре, на элеваторе, сыновья учились в школе, а летом работали в колхозе трактористами.
На столе у Васина лежало уже немало донесений о группах военнослужащих, находящихся в командировках или оторванных так или иначе от своих частей. Одни не вызывали никаких подозрений, другие давали какие-либо поводы для проверок и перепроверок. Но лишь сообщение капитана Чаянова заинтересовало майора по-настоящему. Прочитав его, он возбужденно заходил по кабинету:
— Это уже кое-что... У Фролкина-то в показаниях — тоже интендант. Это уже интересно.
Михайлов передал Васину письмо. Майор глянул на адрес:
— От супруги.
И тут нее вскрыл конверт. Помощник хотел было уйти. Понимал: минуты, когда фронтовик читает письмо из дома,— особые минуты. Он будто переносится туда, к родным и близким, вместе с ними делит их заботы, трудности, радости. Не надо человеку мешать в такой момент... Но майор остановил его:
— Подожди, Иван Степанович. Посмотри, какая рука! Правда, замечательная рука?
На тетрадном листке — обведенная карандашом пухлая детская ручонка.
— Замечательная, Аркадий Павлович,— улыбнулся капитан.— Дочь?
— Она самая, Верка! Супруга пишет, самостоятельная девица. Сама-то она на заводе пропадает. Мины вымачивает...
Васин убрал письмо в стол, сразу перенесся с далекого Урала сюда.
— Мины... А тут под нас норовит подложить мину какая-то сволочь. Вот что, капитан, вызови-ка ко мне срочно Чаянова.
Майор считал Чаянова не просто способным работником, он видел в нем талант разведчика. И кроме того, этот талант сочетался с отвагой, готовностью пойти на самое опасное дело. Майору случалось и останавливать Чаянова, когда видел неоправданный риск.
Бывший работник прокуратуры, Чаянов уже в первые дни войны оказался на фронте. Роль заместителя политрука представлялась ему слишком спокойной. Под селом Вергулевкой, что в Донбассе, пошел с двумя красноармейцами в разведку. Попали в переплет. Один боец был убит, второй тяжело ранен, а Чаянов, расстреляв все патроны и уложив немало наседавших на него фрицев, бросил себе под ноги гранату. Но она, как назло, не взорвалась. Разведчиков схватили, заперли в какой-то сарай.