Настал день, когда решили осуществить задумку — разыграть «спектакль», в котором Ольге предназначалась одна из ведущих ролей. Чаянов в таких делах был особенно придирчив и заставлял не раз повторять одно и то же, до деталей. Он требовал «вжиться» в свою роль. Кроме того, надо было выбрать удобный момент для «представления», чтобы «зрители» были дома, ведь оно только для них и предназначалось.
Во второй половине дня, когда постояльцы обедали, «действия» начались. Ольга, как было условлено, отдернула цветную занавеску на окне и, сев на кровать, стала ждать. Прошло несколько минут. Постояльцы за стеной о чем-то, как всегда, тихо между собой говорили, гремели ложками. Марфа была там, кормила их и убирала послеобеденную посуду со стола. Вдруг в нескольких десятках метров от дома, где у орудия занимались красноармейцы, раздался не то выстрел, не то взрыв. Задрожали стекла. В соседней комнате задвигались, Ольга, а за нею и другие обитатели дома выбежали во двор. На середине улицы, ближе к Марфиному огороду, стояло орудие, от которого шел едкий пороховой дым, смешавшийся с уличной пылью.
Из двора дома, что на противоположной сторона улицы, выскочили и побежали в сторону дымящегося орудия несколько красноармейцев. А тут уже, расталкивая собравшихся, двое молодых бойцов выводили третьего, зажавшего руками лицо. Несколько человек что-то выкрикивали, пытаясь оттянуть орудие назад.
— Сестру сюда! Быстрее! Тут раненые!
Ольга выбежала из дома с санитарной сумкой к месту, где стояло орудие. Кто-то из подошедших командиров громко распорядился, и два красноармейца, вскинув винтовки наперевес, взяли под охрану район происшествия, оттесняя подошедших военнослужащих и жителей станицы в сторону.
Понаблюдав несколько минут за происшествием, интендант зло бросил:
— Безобразие!— и возвратился в дом.
Он вошел в дом, за ним потянулись и его подчиненные. Все молчали, только он продолжал возмущаться:
— Вот растяпы, вот воинство! И себе неприятностей нажили и другим! Теперь начнется «что да почему!» Ни им, ни другим покоя не будет. Начнется расследование да разбирательство.
Его подчиненные, опустив низко над тарелками головы, молча дохлебывали остывший борщ, не вступая в разговоры.
А Марфа вздыхала:
— О, боже! Еще и фрица-то здесь нет, а люди гибнут! Вот беда, вот напасть!
Спустя два-три часа вернулась Ольга, усталая и расстроенная.
— Ну, что там у вас, доченька, стряслось? Насмерть-то никого?..
В это время из комнаты вышел интендант и тоже поинтересовался: как, мол, там?
Ольга, отворачивая закатанные до локтей рукава гимнастерки, ответила:
— Заряд, говорят, не тот. Пытались зарядить пушку, а он выстрелил. Двое легко ранены, наш комбат больше пострадал — руку и грудь задело. Хорошо, говорят пушкари, что какой-то головки у снаряда не было, закладывали только патрон в пушку, а то наделали бы беды эти необученные. А комбат как раз проверять подошел, и в это время...
— Ох беда, беда,— причитала Марфа,— и когда все это, девонька, кончится.
— Вот так боги войны!— иронически усмехнулся интендант,— даже зарядить орудие не умеют, а собираются еще воевать! Плохо обучены, зелень. И комбат, видимо, шляпа.— И возвратился к себе.
Ольга смотрела вслед ему таким взглядом, что Марфе подумалось невероятное: не скройся тот за дверью, у него на спине задымилась бы гимнастерка. Она подошла к Ольге, взяла ее за рукав и ободряюще, успокаивающе кивнула. И как же Доброва была благодарна этой женщине, понявшей ее в момент душевного смятения.
Ольга взяла себя в руки: раскисла, чуть не сорвалась! Пусть слово, пусть только взгляд, но она сейчас даже на ненавидящий взгляд не имеет права.
Какая же сволочь этот интендант. Что может знать эта темная личность о наших командирах, про которых говорит с таким пренебрежением! Что знает он о старшем лейтенанте Коробове!
А ходит «комбат» в артиллерийских петлицах всего полмесяца. В сейфе у Васина хранится маузер с медной пластинкой «За храбрость от НКВД СССР», полученный начальником погранзаставы Коробовым перед войной. Ольге лишь известно, что старший лейтенант в составе одного из полков войск НКВД особого назначения весной 1942 года высадился с десантом в Крыму. Участвовал в тяжелых боях, и вместе с войсками Крымского фронта отходил через Керченский пролив на Тамань.