— В январе сорок второго года.
Кипиани присвистнул:
— Капитана третьего ранга Павла Васильевича Пугачева в начале войны перевели командиром эскадренного миноносца «Бодрый»! Может, ты и там был?..
Нилин молчал.
— Все ясно!— подвел черту Карнов, гася в пепельнице окурок,— Спасибо за консультацию. Прошу, пройдите в соседнюю комнату и подождите там. Мы вас долго не задержим, товарищ Кипиани.
— Ну так что, «старшина» лидера «Харьков»? Будем дальше вести беседу? Или настроения нет?
— Будем, спрашивайте...
— Как видите, ваша «морская линия» окончательно провалилась. Теперь давайте выкладывайте правду, какой бы она ни была, гражданин Нилин, если вы вообще тот, за кого себя выдаете.
Нилин вздохнул и начал рассказывать:
— В начале допроса я вам говорил кое-что правильно, гражданин следователь. Действительно, я Нилин Алексей Андреевич, родился и вырос в Донбассе, в сорок первом взят на войну...
— Опять в Донбассе? Вы рассчитываете, что мы не сможем проверить ваши показания, поскольку там сейчас хозяйничают немцы? Ошибаетесь. Части-то, формировавшиеся в Донбассе есть на этом фронте. Нам не составит труда вашу версию проверить,
— Проверяйте, я говорю правду.
— Хорошо, продолжайте. Служили ли вы во флоте?
— Нет, гражданин следователь, не служил. Я после призыва был зачислен в стройбат, так как имел судимость. Наша часть была направлена под Киев. В сентябре сорок первого года я там попал в плен.
— Попали или сдались?
— Ну как сказать? Оружия у нас не было. Мы рыли окопы. Когда немцы подошли — все убегать стали. Я тоже убежал. Пересидел ночь в какой-то хатенке на окраине города, а наутро смотрю — немцы. Вот и все.
— Значит, не попали в плен, а остались на территории, которую ночью немцы захватили? Так?
— Выходит что так.
— А дальше что? Как вы оказались сейчас на этой стороне фронта?
— Немцы собрали нас, всех бывших красноармейцев, и в лагерь, за проволоку. Начальство, политруков куда-то увезли, а нас, спустя некоторое время, мобилизовали на восстановление Донбасса — заставили добывать уголь. К зиме отправили в Изюм, где мы разбирали остатки разбитых зданий. Я оттуда бежал, в Керчи достал флотскую одежду. В ней безопаснее было переправиться через пролив...
— Гм! То остались на захваченной территории, то пробирались назад. Зачем? Что делали здесь, на нашей территории до задержания?
— Ничего, отдыхал. Жил то у одной, то у другой хозяйки...
— А кто вас снабдил командировочным предписанием и удостоверением личности?
— Раздобыл сам, еще в Керчи.
— Как?
— Да через знакомых людей. Добрые люди везде есть.
— У этих «добрых людей», видимо, хорошая техническая база, но липу они готовят грубо.
— Мои документы — не липа. Я действительно Нилин...
— А может быть, Шубин?
— Какой еще Шубин?— задержанный ничем не выдал волнения, спросил все так же ровно, почти равнодушно.
— А тот самый, которого снабдили документами те же «добрые люди».
— Я никаких документов Шубина не знаю!
— Как же не знаете? Мы нашли их в вашем чемодане, в двойной боковой стенке. Чьи же они?
— Мне это неизвестно. Чемодан я достал в Керчи.
— Опять «добрые люди» помогли? Да? Дежурный! — позвал Карнов в приоткрытые двери.— Позовите младшего лейтенанта Егоренкова.
— Итак, пишите протокол,— сказал он вошедшему помощнику,— гражданин Нилин начал новое «сочинение». Ну продолжайте, продолжайте, Нилин! Скажите, когда и сколько времени бы находились в Мариуполе, что там делали?
— В Мариуполе я никогда не был.
— А почему же ваши документы на имя Шубина Алексея Федоровича выданы в Мариуполе райотделом милиции? Там и штамп о прописке стоит, и указано, что вы там работали слесарем на заводе Ильича?
— Я там не был, и вообще, какое отношение имеет ко мне какой-то Шубин?
— Егоренков, принесите сюда чемодан задержанного.
Через минуту младший лейтенант водрузил на стол коричневый чемодан.
— Ваш?
— Я говорил вам, что достал его в Керчи у одного знакомого, когда собирался переезжать сюда, на материк.
— А вещи в нем ваши?
— Вещи мои...
— Вот боковая стенка, вскрытая нами в присутствии понятых, а вот и ваши документы — паспорт и справка с места работы.
— Документы не мои.
— Глупо, Шубин. Подойдите поближе, посмотрите, фотография-то на паспорте ваша? Подойдите, присмотритесь.
Задержанный махнул рукой и отвернулся.
— Так кто же вы, Шубин или Нилин? Говорите!— настаивал Карнов.
— Да, я Шубин Алексей Федорович, Нилин — это фамилия моего дяди, Нилина Андрея Арсентьевича. Он дал мне свою фамилию, потому что я рос и воспитывался у него.