— Почему же вы пришли с документами на имя Нилина?
— Это мои настоящие документы. Их мне дали, когда я уходил на службу в легион «Варяг».
— А зачем вас снабдили паспортом Шубина?
— Его мне выдали в Мариуполе, в школе, на мою настоящую фамилию по отцу. Об этих документах Вильке ничего не знал. Я их взял с собой без его ведома. Сам и в чемодан между стенками спрятал их.
— Зачем же они вам понадобились?
— Для того чтобы легче было найти свою мать.
— Та-ак...— раздумывая протянул следователь.— Вас послали, чтобы вы нашли мать, но не снабдили документами на фамилию матери. Нет! В это мы не можем поверить. Генрих Вильке не такой дурак.
— Вы его знаете?
— Да, гауптмана Генриха Вильке мы знаем.
Шубин умолк. Замкнулся, ушел в себя.
— Ну, что голову повесил, Нилин, или, как тебя, Шубин?— спросил Заозерный.— Бойкий был раньше-то. Давай уж, раскрывайся до конца — цедишь в час по чайной ложке.
— Безнаказанность за содеянное не обещаем,— вмешался Карнов,— но снисхождение возможно, в зависимости от степени откровенности признания. Итак, нам нужно знать ваше задание, пароли, явки.
Шубин молчал. Затем, подняв голову, выдавил:
— Дайте подумать. Свое положение я понимаю. Если уж делать ставку, то я должен знать, на что иду. Больше говорить не имею желания. Хочу отдохнуть.
— Хорошо. Вас сейчас отправят отдыхать. Только не вздумайте дурить. Бежать вам не удастся. Если что — застрелят, и мать не увидите.
Шубина увели. Остаток ночи он провел в отдельной комнате крестьянской хаты. Окна были завешаны плащ-палатками. Высоко у потолка висела лампа. Охранял его здоровяк с тремя треугольниками в петлицах — помощник командира взвода охраны. У дверей, с наружной стороны,— часовой. Свет не гасили до рассвета.
Шубин лежал на сене в углу комнаты и думал как быть. Дать явки, пароль? А может, удастся выкрутиться? Придут немцы, узнают, как он провалил Посла, расстреляют и мать, и отца. Не показывать ничего, настаивать, что пришел сюда только для того, чтобы разыскать мать? Во-первых, не поверят. Во-вторых, вдруг Посол начнет действовать? Мне же придется и за это отвечать —почему я скрыл, что знаю его и иду к нему...
Так ничего и не придумав (а что придумаешь?), Шубин задремал.
С рассветом его растолкали.
— Ну пошли!
На дворе было яркое, солнечное утро. Где-то там, у линии фронта, грохотала артиллерийская канонада. Вверху гудели самолеты. Шубин попытался было посмотреть — чьи, но мешало яркое солнце.
— Что, своих выискиваешь?— Спросил конвойный.— Еще увидишь, они сюда наведываются частенько, день только начинается.
С этими словами оба подошли к крестьянской хате, и часовой ввел Шубина в уже знакомую ему комнату. За столом сидели Карнов и младший лейтенант Егоренков.
С перерывом на обед Шубина допрашивали до наступления темноты. Вел он себя спокойно, но ничего нового не сообщил, продолжая настаивать на ранее сказанном. Ни пароля, ни явок не дал. На вопрос, где проживает его мать, назвал дальнюю станицу.
— Значит, капитан Генрих Вильке и ваш отец, его подручный, послали вас проведать матушку,— сказал иронически Карнов,— осведомиться о ее здоровье? Для этих целей нарядили вас в морскую одежду, снабдили двумя комплектами документов, гоняли из-за этого катер, так, что ли? За кого вы нас принимаете, Шубин? За младенцев? Вы же агент абвера со специальной подготовкой. Правды ради, надо сказать, что готовили вас плохо. Легендочки жидковаты и малоубедительны. Довольно нетрудно было вас разоблачить. Вы проиграли. Так какой же смысл упорствовать — скрывать пароли и явки? Запомните, сейчас наступило такое время, когда каждый час работает против вас, Шубин.
Несколько минут Шубин думал, потом спросил:
— А скажите, мне будет позволено встретиться с матерью? Даже если меня присудят к расстрелу?
— Это мы вам можем обещать, но сейчас все зависит от вас, вашего поведения и честного признания.
— Ладно, я вам открою... свое задание...— Шубин мучительно потирал лоб, напрягая мысль.— Вот вы сказали, това... гражданин старший лейтенант, что каждый час работает против меня.
— Ну сказал.
— Ведь каждый час... сколько сейчас времени?
— Без четверти двадцать два.
— Так вот, каждый час, даже каждая минута сейчас работает не против меня, а против вас.
— Объясните.
— Объясняю. Через два часа пятнадцать минут взлетит в воздух самый большой мост через реку! Дайте мне карту этого района.