Мы молча выпили. Он не стал закусывать. А я мрачно ковырялась в ланч-боксе, вылавливая кусочки жареной курицы под доносящуюся из динамиков на удивление знакомую мелодию. А… «Вечная любовь». Можно подумать, что такая бывает! Но почему тогда так ноет сердце, состязаясь в садизме с раскалывающейся от боли головой?
– Станция через полчаса, – Виталий уже не смотрел на меня. Больше всего его интересовал проносящийся за окном рассветный пейзаж. – Вот твоя сумочка. Документы. Денег на обратный билет я тебе добавлю.
Он так и не повернул головы. Мимо проносились розовые стволы сосен, запятнанные зеленью хвои лишь у самых верхушек.
– Прости меня, – это не он, это я сказала. Будь проклята эта бабская жалость! Ведь это он должен у меня в ногах валяться, вымаливая прощение за мою едва не погубленную жизнь. Что я, зря из-за него топиться ходила?
– Я Челнокова и правда люблю, – продолжала я нести несусветную чушь. – Так же как тебя. Тогда. Сильно. Наверное. Он мне жизнь спас. Три раза. Он меня любит.
Сухой смешок, сорвавшись с чужих губ, заметался по купе. И это меня взбесило.
– А на что ты надеялся?!
– На то, что ты меня еще любишь, – просто ответил Немов, отрываясь наконец от окна.
– Ложь, вздор и провокация! – заявила я недрогнувшим голосом, но глаза все-таки отвела. И напрасно. Потому как не сразу заметила, что нас с Виталием уже не разделяет маленький столик. И восемь прошедших лет тоже не разделяют. Это позавчера он сделал мне предложение. Это вчера мы ездили на шашлыки, и он обжегся, наступив босой ногой на уголек, далеко отлетевший от предоставленного самому себе костра. Это сегодня я призналась, что жить без него не могу. Это сейчас я, счастливо зажмурившись, погладила жесткий ежик коротко остриженных волос и, плавясь под ласками его сухих горячих губ, едва сдержала готовый вырваться стон, – вдруг услышат в соседнем купе. Купе?!!«Что я наделала? Мама дорогая, что же я наделала?! – паниковал во мне внутренний голос, пока я безуспешно пыталась собрать остатки разума и одежду с пола. – Что же теперь будет?!» А ничего не будет! Я это теперь знала точно. И, вглядываясь в спокойное лицо сморенного сном Виталия, в сотый раз повторяла: «Ничего не будет».
Прости меня, настоящий полковник. Я не обещала ехать с тобой в Германию – тебе просто очень хотелось верить в сказку. И, видит бог, я этому сильно поспособствовала. Поэтому ты безмятежно спишь, а я сижу, вцепившись в сумочку занемевшими пальцами, и считаю минуты до следующей остановки. Ты не найдешь меня рядом, когда проснешься. И все поймешь правильно. Ты всегда меня понимал. А вот сама я себя не понимаю. И потому снова бегу. От тебя. От Павла. От выбора. Ни с одним из вас я не буду счастлива до тех пор, пока в сердце остается место для второго. И потому мне придется, согласно житейской мудрости «искать третьего».
Меня бросало то в жар, то в холод. И только когда поезд, устало вздохнув, остановился у аккуратного, окруженного клумбами вокзальчика, я поняла, что это включался и выключался кондиционер. Дверь тихо отъехала в сторону (не зря я приоткрыла ее заранее), и мне осталось только выскользнуть в коридор. Поезд тронулся едва, я соскочила со ступеньки на усыпанную крупным щебнем землю. Ну вот и все. Что я буду делать дальше, рисовалось весьма смутно. Но для начала, однозначно, уберусь отсюда подальше. На всякий пожарный случай.
И случай не замедлил представиться. Ярко красная машина с лестницей на крыше медленно отъезжала от вокзала с надписью «Анютино». Сумасшедшими прыжками я кинулась за ней и, размахивая сумочкой, как стягом, безусловно, сумела привлечь внимание водителя.
– Ты чё с ума сошла?! – рыкнул он на меня низким прокуренным голосом, который ну никак не вязался с его тщедушной комплекцией. Тощая загорелая шея торчала из засаленного воротника форменной рубашки. Так что вместо того, чтобы возмутиться грубостью огнеборца, я его искренне пожалела. Такая жара, а он в форме парится…
– До трассы довезете? – запыхавшись, прокричала я, состязаясь в громкости с проносившемся мимо поездом.
– Залезай.
Он безнадежно махнул рукой, как будто распахнувшая дверцу женщина с подозрительным блеском в глазах была послана ему в наказание за самовольную отлучку из части. Дважды я просить себя не заставила и буквально взлетела в кабину, удостоившись одобрительного хмыканья.
– Тебя бы в наш расчет. По крышам лазить.
– Да с удовольствием, – усмехнулась я, – А какая зарплата?
Прислушиваясь к многозначительному вздоху водителя, я поняла, что идти в пожарные мне не стоит. Не поняла только одного: что делать дальше, когда в кошельке моем шелестят всего две бумажки – желтоватая и голубенькая. Остальные (фиолетовые, зеленые и совсем новые красные) были благоразумно припрятаны в тумбочке у кровати, дабы не вводить меня в соблазн во время предсвадебного шопинга. Предсвадебного…