– Вы какой-то необычный сторож, – заметил он.
– Есть такое дело, – согласился тот. – Это у вас, на загнивающем Западе, высшее образование получают для карьеры, а у нас по-всякому бывает.
– Ну, так что там, про нации? – нетерпеливо перебил Джон.
– Да, давайте о важном. Если говорить о смысле существования целых народов, то начинать нужно с так называемой «национальной идеи».
– Вы в это верите? – посмотрел на него Пол с сомнением. – Что у целых народов есть какие-то общие идеи, не навязанные политиками?
– Конечно. Не могу говорить обо всех народах, я недостаточно компетентен для этого, но могу о русских, потому что живу здесь, и об американцах, потому что их идея четко сформулирована и всем известна. – Необычный вахтер подлил чифиря. – Вы ведь знаете, что такое «американская мечта»?
– Синдерелла, – пробормотал за спиной Джордж.
– Вот именно. Золушка. Будь ты хоть негр преклонных годов, если не дурак и будешь пахать, заработаешь и денег, и социальный статус. Всё. Но вот что интересно. – Владимир встал и начал расхаживать по комнате. – Американская мечта сформулирована, а вот о русской идее наши философы говорят уже лет сто и даже больше, а так ничего толком и не сказали. Но мы, филологи, способны дать ей четкую формулировку.
Джордж с трудом сел, прислонившись спиной к коврику.
– Начнем с Америки. Есть ли у американцев общепризнанная «книга всех времен и народов»? Есть такая. Это «Унесенные ветром» Маргарет Митчел. Не читали?
– Я кино смотрел, – вспомнил Пол. – Там еще актриса такая, миловидная…
– Вивьен Ли, – подсказал Джон.
– Я тоже видел, – кивнул Джордж.
– Отлично! Кино – не фонтан, прямо скажем, Станиславским там и не пахнет. Но сюжет выдержан. Итак, два главных героя – Скарлетт О'Хара и Рет Батлер. Он во время войны продает оружие противнику, а она, выходя за него замуж, торгует собой. Но оба они – на высоте социальной лестницы, оба добиваются того, чего жаждут, – благосостояния и статуса. И американцы души в них не чают, несмотря на то что оба эти персонажа, с нашей точки зрения, абсолютно безнравственны. Лги, обманывай, ступай по головам, но если ты добрался до верха – честь тебе и хвала. Именно потому американцы так и любят эту книгу, что оба ее главных героя являются яркими выразителями пресловутой «американской мечты»… Джон крякнул.
– Вас послушать, прямо какие-то сыны Вельзевула эти американцы. А я вот живу в США и вижу там вполне нормальных людей.
– Ваш круг, Джон, это одно, а нечто, складывающееся из общих черточек подавляющего большинства граждан страны – совсем другое. Эти черточки заложены в них генетически. Вспомните, кто такие американцы. Откуда они взялись? Примчались из-за океана орды предприимчивых, жаждущих «хорошей жизни» людей, перебили бизонов, загнали в резервации индейцев и стали изо всех сил процветать…
– Всё так, – сказал Джордж. – И что теперь, «русская идея» будет диаметрально противоположна? Исключительно гуманная, к этому вы ведете? И вообще, ваше деление мира на «русских» и «американцев» некорректно. Есть еще Восток, Индия…
– Минуточку, – остановил его ученый сторож. – Я вовсе не делю мир на белое и черное, я знаю, что есть множество других цветов и оттенков.
Он достал сигарету «Родопи» и закурил.
– Но меня интересует именно русская идея. А американская мечта удобна, так как хорошо известна и, повторю, четко сформулирована.
– Ладно, – кивнул Джордж. – Так какая любимая книга у русских? Ведь к этому вы клоните?
– Да вы умница, Джордж! – сказал сторож-филолог, полез под стол и достал большую темную бутылку вермута. Зажег спичку, поднес ее к белой пластиковой пробке, та почернела и скукожилась. Саввыч снял ее, разлил вино в три стакана и вопросительно посмотрел на Джорджа. Но тот отрицательно помотал головой, показав почти полную еще кружку с чифирем.
Выпили за филологию.
– Итак, любимая книга русских…
– «Идиот»! – воскликнул Джон и захохотал. – «Идиот» Достоевского, я даже пробовал его читать. Нудятина редкостная. Русская идея – идиотизм?!
– Ах, Леннон, Леннон, мне стыдно за вас, – погрозил Владимир пальцем. – Стыдно за эту манеру вуа… вульгаризировать. Вы, братец мой, невежественны.
Джон притворно потупился, а Пол заметил:
– А он из нас еще самый умный. Владимир пропустил шутку мимо ушей.
– Есть в России другая книга, – сообщил он. – Книга, заставляющая трепетать в резонанс всякую русскую душу. «Идиот» – прекрасное произведение, но речь пойдет не о нем. И тут уж вам придется поверить мне на слово, эту книгу вы точно не читали. «Мастер и Маргарита». Мениппея Михаила Булгакова. Но, как это бывает в России, главная наша книга – под запретом. Из-за нее-то я всего и лишился. – Владимир тяжело сел за стол, разлил по стаканам вино. – И из-за «Ивана Денисовича». Но сейчас не об этом. – Сухотин посмотрел на будильник, стоявший на столе. – Однако не торопится наш Вилен. Как бы не случилось с ним чего. Но вернемся к «Мастеру и Маргарите». Поверьте, большинство тех русских людей, которым удалось прочитать эту книгу, считают ее своей любимой. По аналогии с «Унесенными ветром» предположим, что в характерах главных героев этой книги отражена искомая нами русская идея.